Я, конечно, мог бы принять позицию пастора в оценке переселения. Считать, что действительно в 37-м году был издан бесчеловечный приказ, по которому всех корейцев, почти без предупреждения, под конвоем и с собаками загнали в вагоны, в которых возили скот, и повезли неизвестно куда. Что по пути переселенцы тысячами умирали от голода, холода и болезней, и трупы просто скидывали из вагонов под откос. Что по приезде на места вселения, а это, как правило, были, дикие необжитые места, выгружали и оставляли одних – выживайте, как можете. И снова тысячи и тысячи умерших. Вот такая, мол, была проявлена жестокость к корейцам. Так что, прими я точку зрения пастора, то должен был бы всей душой ненавидеть эту страну под названием СССР, его коммунистический режим, его народ, в конце концов, допустившего такое беззаконие.
Возможно, я ненавидел бы существовавший строй, если бы с детства слышал от родителей или родственников такие страшные рассказы, если бы попались мне неопровержимые документы о массовой гибели брошенных на произвол судьбы переселенцев от голода, холода или эпидемии, если бы мне передалось от старшего поколения генетическое неприятие советской власти. Если бы я, и вся корейская диаспора, все эти 80 лет влачила бы жалкое существование, и не выдвинула из своей среды сотни героев труда, ученых, инженеров, деятелей культуры и искусства.
В 1992 году я впервые попал на родину предков, в Республику Корея, с группой преподавателей корейского языка. Ночью нас повезли на экскурсию в Донгдэмун, где раскинулся ночной базар. И вот, бродя по невиданному ранее скопищу разнообразных товаров, я вдруг услышал как одна из моих коллег, с характерным акцентом коре маль, просит хозяйку лавки скосить цену. При этом она чуть ли не с рыданием жаловалась:
– Мы приехали с Советского Союза. У нас денег нет. Мы столько страдали, нас так обижали…
Нет, не скосила торговка цену: бизнес не знает жалости. А может, чувствовала сеульчанка в словах сытой приезжей из Советского Союза некую фальшь и лицемерие. А мне было нестерпимо стыдно за то, что среди нас, потомков героической корейской диаспоры СНГ, есть такие предатели.
Я не оговорился. Забвение сродни предательству. И поэтому принять позицию пастора означало бы для меня – то же самое, что охаивать перед торговкой свою страну. Предать старшее поколение, мужественно сражавшееся за Советскую власть, поколение, которое с горечью, но с достоинством приняло переселение и выстояло перед всеми невзгодами и лишениями. Предать наших родителей, которые, несмотря ни на какие трудности и превратности судьбы, воспитывали нас быть честными, трудолюбивыми и законопослушными гражданами. И, наконец, предать самого себя, свою жизнь, большая часть которой прошла в Стране Советов, где самым великим завоеванием было право на бесплатное образование.
Нет, ни за какие блага нельзя предавать свое прошлое, свою страну.
Комментариев нет:
Отправить комментарий