Итак, несколько дней назад британские – правда, на этот раз не ученые, а журналисты – сообщили сенсационную новость, которую тут же повторили многие мировые СМИ: оказывается, в столице КНДР Пхеньяне с главной площади были убраны портреты Маркса и Ленина, которые там висели не одно десятилетие. Новость эта вполне правдива: портреты действительно убрали. Однако в данном случае мировые СМИ продемонстрировали весьма неспешный подход к своим обязанностям. Дело в том, что портреты были убраны еще в апреле этого года.
Впрочем, уже не одно десятилетие эти портреты были своеобразным идеологическим реликтом, напоминанием о тех давних временах, когда Северная Корея считала себя государством, основанным на идеях марксизма-ленинизма. Была у этих портретов и еще одна функция, дипломатическая. Присутствие портретов на главной площади было жестом, направленным на иностранных друзей КНДР, среди которых преобладают люди, которые считают себя марксистскими революционерами. Поэтому при контактах с этой полезной для Пхеньяна публикой северокорейские дипломаты и пропагандисты временами вспоминали об истоках своего государства, которое действительно возникло как часть глобального марксистского эксперимента по переустройству человеческого общества.
Северокорейское государство, созданное в 1945–1950 годах советскими генералами и корейскими революционерами-марксистами по лекалам сталинских времен, поначалу объявило марксизм-ленинизм своей официальной идеологией. Однако первые признаки отхода от советских образцов наметились уже в середине пятидесятых. В те времена основатель КНДР, Великий Вождь товарищ Ким Ир Сен, начал осторожно (и весьма умело) выводить свою страну из советской зоны влияния.
Тогда же Ким Ир Сен провел решительную чистку северокорейского руководства. Внезапно обнаружилось, что большинство бывших подпольщиков-марксистов в составе Политбюро были японскими и американскими шпионами (основатель корейской Компартии Пак Хон Ён тоже попал в шпионы и был расстрелян – обычная, впрочем, судьба для деятелей этого толка в сороковые – пятидесятые годы). На смену старым руководителям пришли новые – в своей массе бывшие крестьянские парни, партизанившие с Ким Ир Сеном на сопках Маньчжурии в тридцатые годы. Книжек они особо не читали, всякими Марксами и прочими Кантами интересовались мало, но в Вождя верили твердо, родину любили крепко (без иронии) и мечтали о сильном корейском государстве, которое не только не поддастся Вашингтону, но и не будет кланяться перед Москвой и Пекином.
Именно их чаяния и выразил Ким Ир Сен, когда в 1955 году выступил с речью об установлении чучхе. Термин этот, столь любимый северокорейскими идеологами, перевести довольно трудно, но условным переводом могло быть слово «самость» или «нашенскость». Говоря «об установлении чучхе», Великий Вождь имел в виду необходимость руководствоваться корейским опытом и корейскими традициями, а не копировать иностранный (в первую очередь – советский) опыт и образцы.
Впрочем, тогда новый термин особого внимания не привлек, и по-настоящему широко слово «чучхе» стало употребляться только с конца шестидесятых годов. До этого руководство КНДР по-прежнему описывало свою идеологию как марксизм-ленинизм, но при этом подчеркивало, что в «некоторых странах» (то есть в СССР и в Восточной Европе) суть марксизма-ленинизма извращена ревизионистами, а вот в Корее она сохранена в полной чистоте, так что подразумевалось, что корейский марксизм чище, лучше и правильнее марксизма иностранного.
Ситуация изменилась в конце шестидесятых, когда перед северокорейским руководством встала непростая задача. В условиях советско-китайского конфликта Пхеньян стремился сохранять нейтралитет, а для этого были нужны и идеологические основания. Лучшим выходом было создание своей идеологии, которую можно было бы объявить альтернативой импортному марксизму (причем не просто альтернативой, а альтернативой лучшей). Именно тогда идеи чучхе стали упоминаться все чаще и чаще, а в начале семидесятых прозвучал и новый термин – «кимирсенизм» (официально считается, что ввел его в обиход сын и наследник Великого Вождя, Центр Партии Ким Чен Ир).
В 1972 году была принята новая Конституция КНДР, в которой указывалось, что идеологической основой Северокорейского государства являются идеи чучхе, которые были тогда описаны как «творческое приложение марксизма-ленинизма к корейской действительности». Впрочем, рядовым корейцам к тому времени стало невозможно судить о том, как относится чучхе к идеям марксизма: в 1968–1970 годах работы Маркса, Энгельса и Ленина убрали из библиотек в спецхран. С тех пор обычному читателю доступны лишь выдержки и дайджесты, составленные профессиональными пропагандистами, а также издания отдельных работ «классиков».
В условиях превращения национализма в главную идеологию Северной Кореи ссылки на марксистские (и, следовательно, некорейские) корни чучхе стали восприниматься с подозрением. В течение некоторого времени в Пхеньяне пытались дистанцироваться от марксизма, и в 1976 году Ким Чен Ир разъяснил в одной из своих первых теоретических статей: «По составу и структуре кимирсенизм – это оригинальная идеология, которая не может быть объяснена внутри марксизма-ленинизма. Сейчас существует тенденция интерпретировать чучхе на основании марксистской материалистической диалектики. Это показывает неправильное понимание оригинальности идеи чучхе».
Тогда в КНДР стали утверждать, что марксизм – это прогрессивная теория времен раннего капитализма, ленинизм – теория эпохи империализма, а кимирсенизм – это ведущая мировая теория наших дней, то есть эпохи подъема национально-освободительного движения. На практике это означало, что отныне северокорейские идеологи могли сказать, что им совсем незачем прислушиваться к мнениям товарищей из Москвы и Пекина, которые руководствуются устаревшими теориями, в то время как на вооружении Пхеньяна имеется самая передовая теория общественного развития. Таким образом, официальный переход к чучхе создавал основы для идеологической независимости от СССР и Китая.
Правда, объяснить, в чем суть идей чучхе и почему они превосходят марксизм, для корейских идеологов было затруднительно, так что им приходилось ограничиваться повторением на разные лады одной и той же фразы про то, что «человек – хозяин всего». Однако им таких вопросов особо не задавали ни дома, ни за границей. Дома отлично знали, что за такие вопросы бывает, а за границей такими вопросами могли интересоваться лишь собеседники из «братских стран», которые сами уже не принимали идеологию всерьез и куда больше беспокоились о реальных политических и дипломатических интересах.
В начале восьмидесятых от представления чучхе в качестве абсолютно независимой теории на какое-то время отказались, – скорее всего, чтобы излишне не раздражать Москву в условиях, когда СССР опять стал главным донором, поддерживавшим северокорейскую экономику на плаву. Тогда наметилась и иная тенденция – в общении с иностранцами марксистские корни корейской идеологии признавались, хотя и скороговоркой, а вот во внутренней же пропаганде Марксу была отведена примерно такая же роль, как ветхозаветному пророку в христианской традиции – уважаемый предтеча великих гениев из семейства Ким, и не более того.
После распада СССР руководство КНДР не видело особой необходимости в сохранении связей с марксизмом. Статья 3 Конституции была переписана, и из нее исчезло описание чучхе как «творческого приложения марксизма-ленинизма к корейской действительности». В новой редакции Конституции сказано, что «КНДР руководствуется в своей деятельности идеями чучхе – мировоззрением, в центр которого ставится человек, и революционными идеями, нацеленными на осуществление самостоятельности народных масс».
Весной 2009 года из Конституции КНДР в ходе внесения в нее очередных правок были изъяты все упоминания о коммунизме (упоминаний таких в предшествующей редакции было три), причем в статье 59, где раньше упоминалось «формирование нового, коммунистического человека», теперь говорится про «формирование нового, чучхейского человека».
Этот процесс плановой демарксизации достиг своего логического завершения 12 апреля 2012 года, когда на Четвертой конференции ТПК было заявлено, что «ТПК считает кимирсенизм и кимчениризм единственной идеологией партии и будет формировать все общество на основе кимирсенизма и кимчениризма – высшей партийной программы. Партия будет под руководством Ким Чен Ына бороться за победу дела Ким Ир Сена и Ким Чен Ира и революционной идеи чучхе». Именно тогда последние два портрета Маркса и Ленина были убраны с главной площади Пхеньяна. Этим летом на вопрос иностранного туриста о том, куда же они делись, сопровождающий ответил коротко: «В музей».
Комментариев нет:
Отправить комментарий