Источник: Владимир Ли "Берег надежды", ч. 3. "Судьбы людские", гл. 3. "Забытые мелодии детства"
Что же более всего запомнилось мне из той нашей жизни в Шанхае? Убогость быта? Отсутствие водопровода, тепла и электричества? Нет, скорее всего, не это. Просто в тех саманных трущобах все жили одинаково беспросветно, и сравнивать было не с чем. Это позже, когда мы, чуть-чуть повзрослев, случайно забредали в гости к одноклассникам, живущим в государственных квартирах, с удивлением обнаруживали, что вода, свет и тепло – вовсе не роскошь, а повседневная необходимость.
А в памяти наиболее ярко запечатлелись совсем другие картинки.
Вот одна из них.
Бесконечная зимняя ночь. За окном тихо подвывает вьюга, темень – хоть глаз выколи. На теплой печке-кудури, на правой ее половине, тесно сидят дядя Дон Чер, дядя Алеша (Алексей Иванович) и дядя Хак Чер. Это наши соседи. Их хибарки стоят рядом, одна с другою почти впритирку. Напротив них, облокотившись о круглую корейскую подушку, плотно набитую рисовой шелухой, полулежит-полусидит отец. В комнате дым стоит коромыслом – мужики без продыху «смолят» дешевый «Памир». Металлическая банка из-под «Кильки в томате» необъятно вздулась от окурков. На левой половине печки-лежанки безмятежно спят дети. Время от времени отец подкручивает укорачивающийся фитиль в керосиновой лампе – в комнате становится светлее, а сквозь сизый сигаретный дым видно, как на стенах начинают плясать причудливые тени. Лица гостей сосредоточены, глаза горят неподдельным любопытством, а все их существо погружено в поглощение удивительных историй, которыми еженощно до первых петухов потчует любознательных соседей хозяин лачуги. Перед отцом лежит двухтомник «Графа Монте-Кристо», он еще не дочитал книгу до конца, а нетерпеливые слушатели торопят рассказчика, желая поскорее узнать, чем же завершилась эта необыкновенная, до глубины души захватывающая история.
Комментариев нет:
Отправить комментарий