Эрос Ли. Мёртвые тоже плачут.

Эрос Ли. Мёртвые тоже плачут.

Рассказывал, что когда с Дмитрием Шином были в бывшем колхозе Димитрова, встретился Ли Эросом Елисеевичем, бывшим врачом-отоларингологом, интересующимся литературой, тогда он меня поразил своей начитанностью, работоспособностью. Сегодня заглянул к нему на страничку в ОК и обнаружил его рассказы о жизни, о себе, о Димитрове. Один из них предлагаю вашему вниманию.





Нам Сен-Чуну, моему отчиму, посвящаю.



«Задача жизни — продолжение рода».

Д. Лондон.



Было начало марта. Погода ещё не установилась: накануне ночью шёл мокрый снег, к утру перестал, а к обеду весь растаял. На улице было сыро, прохладно и слякотно. Дул лёгкий ветерок с востока. По голубому небу величаво плавали белые и волнистые облака; они временами закрывали солнце, создавая ходячие тени на земле.



Время было послеобеденное. Стояла тишина — больные соблюдали «тихий » час. Я сидел в ординаторской и заполнял истории болезней. Слышу, в коридоре раздаются чьи-то торопливые шаги, резко врывается фельдшер «скорой помощи» и передаёт мне: «позвонила ваша мама, что очень плохо вашему отцу». Я отложил свою писанину, и мы с фельдшером немедленно отправились к больному отцу.



Родительский дом стоял в начале посёлка, а больница — в конце, они отстояли друг от друга на расстоянии около 1,5км. Родительский дом и стоящие в этом ряду 16 домов, от въезда в посёлок до первого перекрёстка, построены в начале 50 годов 20 века. Это были первые дома, построенные по проекту ген. плана застройки посёлка. Они были сложены из саманных кирпичей и состояли из деревянной веранды, кухни, спальни и зала; кухня, которая служила и спальней, и спальная комната отапливались корейской печью (кудури). Полы стелились камышовыми циновками, а зал обогревался контромаркой после проведения природного газа.



Наша «скорая», чавкая по лужам асфальтированной дороги, спускалась вниз; мимо пробежали оголённые деревья, деревянные заборы и серые крыши домов. Во дворе родительского дома поджидал нас младший сын отца. Через веранду и кухню мы прошли к больному; он полусидел, опираясь своей спиной на подушку, приложенную к спинке железной кровати, и открытым ртом хватал воздух. Он поглядел на меня, взгляды наши встретились, и я увидел в его глазах ужасающую тоску и безысходность. Я велел фельдшеру ввести подкожно 2,0 мл. камфоры, несмотря на отказ больного — не надо, не поможет.



Через несколько минут больной успокоился, дыхание стало ровным. Он позвал младшего сына и наказал принести специальную доску для покойника (семи звёздная доска), а затем он лёг и впал в полудремотное состояние: в его усталом и болезненном мозгу вяло, обрывками, текла прожитая жизнь, он мысленно был далеко в пространстве и во времени.