Северокорейцы
в течение последних месяцев перешли в довольно активное «мирное
наступление» и добились решающего сдвига в отношениях с главным
противником – США. В двусторонних контактах они проводят мысль о том,
что со сменой поколений в руководстве могут и должны коренным образом
измениться и отношения с Соединенными Штатами: «Мы больше не хотим
враждовать с вами».
С середины прошлого года администрация Обамы
приняла решение возобновить дипломатический процесс с Пхеньяном, даже
вопреки недовольству южнокорейского союзника. После двух раундов в июле и
октябре уже к декабрю 2011 было вчерне достигнуто взаимопонимание: КНДР
останавливает ядерные и ракетные испытания и программу обогащения
урана, разрешает возвращение инспекторов МАГАТЭ на свои ядерные объекты,
а США возобновляют переговоры о нормализации и оказывают КНДР
продовольственную помощь. Неожиданная смерть Ким Чжонъиля [Ким Чен Ира]
17 декабря притормозила выработку конкретных договоренностей, но уже
спустя несколько недель переговоры были возобновлены – и быстро
увенчались т.н. «високосными договоренностями», достигнутыми США и КНДР в
Пекине 29 февраля. В начале марта в Пекине состоялось конкретное
обсуждение порядка оказания американской помощи.
Однако вскоре мир был буквально шокирован
сообщением о намерении КНДР произвести ракетный пуск исследовательского
аппарата «Кванмёнсон-3». Что же произошло, действительно ли
«непредсказуемый северокорейский режим» наплевал на договоренности с США
во имя закрепления статуса ракетно-ядерной державы и создания кризиса,
чтобы потом вести переговоры с более сильных позиций и «получить
отступное»? И действительно ли такой оборот стал неожиданным?
У наблюдателей сразу создалось впечатление, что США и КНДР трактуют договоренности по-разному. Попробуем разобраться.
Подлинные формулировки северокорейского варианта
совместного заявления во многом объясняют последующие события. В нем
отмечено, что стороны, «подтвердив взаимное стремление к выполнению
Совместного заявления от 19 сентября 2005 года» (это отражает интерес
американцев, так как речь в этом документе идет о денуклеаризации),
«признали, что Соглашение о перемирии остается краеугольным камнем для
мира и стабильности на Корейском полуострове, пока не будет заключен
мирный договор» (это – давняя цель северокорейцев). КНДР подчеркнула,
что-де «США вновь подтвердили свою готовность больше не враждовать с
КНДР и улучшить двусторонние отношения в духе уважения суверенитета и
равенства», а также «внесли ясность в том, что их санкции против КНДР не
направлены на гражданский сектор, в том числе на жизненный уровень
населения», и напомнила о том, что «когда будет перезапущен переговорный
процесс, в первую очередь на повестку дня будут поставлены вопросы по
отмене санкций против КНДР и поставке легководного реактора». К этому в
США, конечно, никто не готов, поэтому не вполне понятно, насколько
серьезны американцы в таких обещаниях. КНДР, к тому же, подчеркнула, что
считает себя связанной обязательствами только на период продолжения
переговоров. Она обязалась «ввести мораторий на ядерные испытания,
запуски ракет большой дальности и деятельность по обогащению урана в
Ёнбене, а также допустить инспекторов МАГАТЭ для контроля за мораторием
на обогащение урана».
При этом вопрос о том, является ли запуск спутника
«запуском ракет большой дальности», остался за скобками, хотя, как стало
позже понятно, обе стороны прекрасно понимали взрывоопасность этой
проблемы и обсуждали ее.
Нарушила ли КНДР взятые на себя в диалоге с США
обязательства и поступила ли вероломно? Источники в американской столице
признают, что о планах КНДР запустить спутник было известно еще до
смерти Ким Чжонъиля. Так, один из американских экспертов признал, что
разговор об этом с северокорейцами у него состоялся еще 15 декабря.
Всякий, знакомый с КНДР, понимает, что новое руководство страны просто
не может позволить себе отказаться от «заветов вождя» в таком деликатном
вопросе. Северокорейцы сооружали новый пусковой комплекс в течение 11
лет, и об этом было хорошо известно не только в разведсообществе, но и в
научных кругах. Так что эти действия нельзя назвать «непредсказуемыми».
Тем более если они о них предупредили до окончания переговоров.
Правда, американская сторона в ходе официальных
переговоров довела до сведения северокорейцев, что будет считать запуск
нарушением договоренностей, но подтверждения не получила. А вот
восприняла ли она позицию северокорейцев и поняла ли, что пуск
неизбежен? Вопрос открыт – знакомые американские эксперты стыдливо
уходят от ответа. Северокорейцы же считают, что запуск спутника «никак
не связан с договоренностями, достигнутыми с США».
Так что скорее в непоследовательности и фигурах
умолчания можно обвинить американцев: коль скоро они сознавали, что
запуск реален (возможно, не понимая сроков), стоило бы как минимум
повременить с объявлением об «эпохальных договоренностях» и не
изображать теперь «оскорбленную невинность». Тем не менее, США
поторопились отрапортовать о внешнеполитическом прорыве – возможно, по
предвыборным соображениям. Есть те, кто считает, что американская
сторона в глубине души была готова к такому обороту дела – теперь не
надо выполнять свои трудные обязательства, а вину можно свалить на
«непредсказуемый режим». Но пока что американская администрация попала в
крайне затруднительное положение: если она откажется от выполнения
договоренностей (причем формально продовольственная помощь не увязана с
выполнением обязательств КНДР), а северокорейцы продолжат выполнение
своей части сделки, получится, что в срыве договоренностей виноваты
американцы! Ведь северокорейцы уже пригласили экспертов МАГАТЭ для
инспекции ядерных объектов, и, если эта поездка не состоится, шанс
заморозить ядерную программу КНДР будет упущен – что гораздо серьезней,
чем запуск спутника, не связанный прямо с ядерной программой.
Разумеется, поведение Пхеньяна тоже нельзя
оправдать и признать конструктивным, причем вредит КНДР прежде всего
самой себе и, к тому же, выбивает почву из-под ног реалистов в других
странах, которые призывают к диалогу и вовлечению. Кроме того, это дает
почву для обвинений в том, что Пхеньян хочет обострить ситуацию в
интересах сохранения за собой статуса ракетно-ядерной державы и получить
«отступное». Вряд ли это служит иллюстрацией «доверия», которое Пхеньян
требует от партнеров.
Более сложный и долгосрочный вопрос – имеет ли в
принципе КНДР право на мирную космическую программу (как та же РК)? Так
уж ли безупречен аргумент, что запуск спутника является нарушением
резолюции Совета Безопасности ООН 1874 (посвященной, кстати, ядерной
проблеме) и предшествующих резолюций, которые требуют от Пхеньяна
отказаться от всех пусков с использованием технологии баллистических
ракет? Во-первых, КНДР никогда не признавала правомерность этих решений.
По мнению многих, СБ ООН не может запретить стране какую-либо
деятельность потому, что речь идет о технологиях двойного назначения,
только на основании подозрений. Во-вторых, специалисты продолжают
спорить о том, является ли запуск спутника использованием
«баллистических технологий», если спутник окажется на орбите. Резолюции
СБ ООН 1718 и 1874 говорят о запрете на программы баллистических ракет,
что не случайно: чисто юридически запуск космического аппарата под эту
формулу не подпадет. Раньше (во время пусков в 1998 и 2009 гг.)
претензии к КНДР во многом были связаны с отсутствием предупреждения и
опасностью для соседних стран. Резолюция СБ ООН 1695, требующая от КНДР
прекращения ракетных программ, отмечает, что «КНДР запустил объект,
приводимый в движение ракетой, без заблаговременного предупреждения
стран региона».
На сей раз КНДР выполнила все правила, а траектория
полета практически совпадет с той, по которой запускает свои ракеты (в
том числе с российскими носителями) Южная Корея, к которой вроде бы нет
претензий. Сами северокорейцы говорят, что спутник будет запущен в
соответствии с «законным правом всех государств использовать околоземное
пространство в мирных целях».
Интересно, что Пхеньян обвинил не американцев, а
«южнокорейских марионеток» в нагнетании напряженности вокруг запуска с
целью «сорвать дальнейшие консультации между Пхеньяном и Вашингтоном»,
называя это частью «лживой пропагандистской кампании южнокорейского
режима, которому по политическим причинам невыгодно сближение между США и
КНДР». Это означает, что, во-первых, северокорейцы не хотят полностью
«жечь мосты» с американцами, а во-вторых, хотят использовать ситуацию
для подрыва позиций южнокорейских властей в преддверии парламентских
выборов в апреле и президентских – в декабре. Не секрет, что смена
консервативного режима в Сеуле остается одной из главных задач
северокорейцев, и, конечно, они не упустят шанс дискредитировать его в
глазах избирателей, попытавшись свалить на него вину за очередное
обострение обстановки и возможные более тяжелые последствия. Не
исключены ведь новые межкорейские конфликты, в том числе в спорных водах
у западного побережья. Стоит ли южнокорейскому истеблишменту попадаться
на эту удочку?
Ясно, что призывы к КНДР отказаться от своих планов
бесполезны: чем больше давления на нее по разным линиям будет
оказываться, тем тяжелее будут последствия. Инстинктивная реакция Запада
– вновь прибегнуть к давлению, санкциям и изоляции под предлогом того,
что, мол, это заставит Пхеньян «передумать» – на деле направлена на
ослабление режима. Как показал опыт 2009-2010 гг., это – игра с огнем.
Пхеньян почувствует себя вправе провести очередное ядерное испытание –
возможно, теперь уже на основе уранового боеприпаса, что приведет к
очередной истерике и уже окончательно похоронит надежды на возобновление
переговоров и скорую денуклеаризацию. Не исключено и обострение военной
ситуации.
Так что наиболее безопасный вариант – осудить и
проигнорировать. Пускай северокорейцы потешатся фейерверком, заявят о
«космической зрелости» (они говорят даже о готовности к запускам на
коммерческой основе). Реальная физическая опасность для соседних стран
невелика, равно как и ущерб международному праву (много ли резолюций СБ
выполняются в полном объеме…) В конце концов, можно провести дискуссию в
ООН о том, как именно должна выполняться резолюция 1874. США тоже, на
сей раз, в общем-то, заинтересованы не нагнетать обстановку (возможно,
на это и был циничный расчет северокорейцев – что ж, придется признать,
что они всех опять переиграли).
Россия может применить мудрость и непредвзятость,
чтобы продвинуть именно такую, не слишком популярную на Западе позицию
(наверное, нас поддержит Китай), исходя из принципиальной установки на
политико-дипломатическое урегулирование существующих в регионе проблем.
Следовало бы не допускать обсуждения «проблемы спутника» в обвинительном
ключе на международных форумах, воздержаться от истерик и давления на
Пхеньян, набравшись терпения, пока этот эпизод не останется позади.
Более того, имеется хороший шанс для взаимодействия
по столь волнующей мировое сообщество космической проблеме. Коль скоро
КНДР приглашает специалистов из-за рубежа на пуск, почему не
воспользоваться этим для начала диалога? Пусть северокорейцы объяснят,
каковы перспективы у их космической программы, есть ли у нее военная
составляющая (такой диалог был в свое время вполне продуктивен даже
между смертельными врагами – СССР и США).
Можно подумать, как включить КНДР в принятые
стандарты поведения в этой сфере и каково может быть ее взаимодействие с
другими космическим державами и с мировым бизнесом. В свое время
обсуждалась идея о том, что КНДР может отказаться от своей ракетной
программы в случае, если ее потребности в запусках будут удовлетворяться
другими странами (это не шутка, как это попытались представить позднее в
Южной Корее!) Сейчас, наверное, время упущено, так как страна уже
далеко продвинулась по космическому пути (какой в этом смысл – другой
вопрос). Почему бы тогда не использовать созданные ею космические
мощности совместно? Например, создать международный консорциум для
эксплуатации на коммерческой основе пускового комплекса в уезде Чхольсан
– по формуле, опробованной в случае КЕДО? Ведь партнеры КНДР по
шестисторонним переговорам – ведущие космические державы, своя программа
есть и у РК. Не создать ли отдельную группу для обсуждения этой темы
профессионалами в рамках «шестисторонки», что придало бы ей второе
дыхание?
Об авторе: Георгий Толорая – доктор экономических наук, профессор,
директор корейских программ Института экономики РАН.
В 1993-1998 гг. был советником-посланником посольства РФ в Республике Корея.
Леонид Петров написал 24/03/2012
Отличная статья, логичные выводы, верные
рекомендации! Однако для их выполнения потребуется завершить Корейскую
войну и подписать мирное соглашение, хотябы между США и КНДР (а в идеале
и между КНДР и РК). Но пока к этому не готовы ни в Вашингтоне ни в
Сеуле. Нужно ждать конца этого года и президенских выборов в Америке и
Южной Корее для того чтобы понять какова вероятность возобновления
межкорейского сотрудничества и северокорейско-американского диалога.
Пока же всё складывается ОЧЕНЬ скверно...
Комментариев нет:
Отправить комментарий