Роль российских корейцев в процессе сближения Севера и Юга Кореи.

Георгий Федорович Ким (1924—1989) — доктор исторических наук, член-корреспондент АН СССР (1976), лауреат Государственной премии СССР (1980), российский историк

Александр Воронцов
Заведующий Отделом Кореи и Монголии
Института востоковедения РАН

Представленный весьма основательный доклад профессора В. Ф. Ли «Вклад российских корейцев вмежкорейский диалог и мирное воссоединение Кореи» дает широкую панораму участия корейцев России-СССР-РФ в решении фундаментальных общекорейских проблем и в историческом аспекте, и на современном этапе; содержит глубокий анализ, интересные размышления и предложения, касающиеся животрепещущих вопросов, стоящих сегодня перед корейцами, живущими как в России, так и на Корейском полуострове.

В связи с рассматриваемыми проблемами представляется целесообразным высказать ряд соображений.

Часть 1.

Прежде всего, в разделе материала о вкладе в решение общекорейских, равно как и общероссийских национальных задач отдельных выдающихся представителей советских корейцев автор с особым волнением изучал страницы, посвященные личности Георгия Федоровича Кима. Имея честь быть учеником, а также помощником Г.Ф. Кима как первого заместителя, а затем исполняющего обязанности директора Института востоковедения СССР, автор данных строк полагает нужным дать некоторые дополнительные комментарии относительно личного вклада Г.Ф. Кима в процесс установления дипломатических отношений между СССР и РК. Об этой яркой странице ему уже приходилось писать, в том числе в материале о проведении третьего ноября 2004 г. расширенного заседания ученого совета Института востоковедения РАН, посвященного 80-летию со дня рождения Г.Ф. Кима.

«Одним из самых значимых его достижений в заключительный период жизни стали сконцентрированные усилия по реализации одной из заветной своих идей - установления дипломатических отношений между Москвой и Сеулом. В связи с этим необходимо отметить, что в определенных кругах советской научной общественности, особенно среди востоковедов-корееведов, осознание недальновидности корейской политики СССР периода «холодной войны» созрело в конце 70-х годов.

В первой половине 80-х годов начался первый малоизвестный научной общественности этап усилий небольшой группы ученых-востоковедов, поставивших задачу - убедить политическое руководство страны в целесообразности установления дипломатических отношений с Сеулом. В тот период заметную инициативу и настойчивость проявил Институт востоковедения АН СССР. Директор института академик Евгений Примаков, первый заместитель директора, член-корреспондент АН СССР Георгий Ким, заведующий отделом социалистических стран Азии института Юрий Ванин возглавили группу ученых-корееведов, специалистов иного профиля, и подготовили закрытый доклад, посвященный про­блемам и перспективам отношений СССР с государствами Корейского полуострова. На основе этих материалов было составлено и направлено в Международный отдел ЦК КПСС несколько записок с обоснованием и рекомендациями в отношении целесообразности при­знания РК, а также с рекомендациями о том, как нейтрализовать возможную негативную реакцию КНДР.

При этом авторы материалов исходили из твердого понимания того обстоятельства, что в интересах СССР не только установление и развитие полноценных межгосударственных отношений с Южной Кореей, но и сохранение таковых с Северной, то есть они настаи­вали на соблюдении принципа проведения сбалансированного подхода Москвы к обоим корейским государствам, отношения с каждым из которых представляли самостоятельную ценность. Естественно, что в условиях политического застоя все шаги руководства Института востоковедения АН СССР по продвижению «в верхи» «крамольной идеи», рекомен­довавшей резкую переориентацию внешней политики СССР в Северо-Восточной Азии, осуществлялись в условиях строгой конфиденциальности. И эта кропотливая работа со временем дала результаты. С наступлением перестройки идея установления дипломатических отношений с Сеулом неожиданно оказалась востребованной: во второй половине 80-х годов возрос спрос на инициативы, которые могли бы продемонстрировать «новое мышление» М. Горбачева в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Научные разработки группы Примакова - Кима способствовали принятию решения об участии СССР в Олимпиаде 1988 года в Сеуле. Однако спортом дело не ограничилось. Показательно, что и среди экспертов - сотрудников Международного отдела ЦК КПСС - нашлись не ортодоксально мыслящие люди, поддержавшие концепцию Института востоковедения. Так, важную помощь оказал ученым нынешний руководитель Центра корей­ских исследований Института Дальнего Востока РАН, а тогда инструктор сектора Кореи Международного отдела ЦК (МО ЦК) В.П. Ткаченко, который помог организовать в ок­тябре 1988 года два совещания на высоком уровне в МО ЦК, посвященных обсуждению рекомендаций ученых.

Работой совещаний руководил секретарь ЦК, заведующий МО ЦК Валентин Фалин, в них также приняли участие заместители заведующего МО, в частности, Карен Шахназаров. От АН СССР участвовали Е.М. Примаков, ставший к тому времени директором ИМЭМО, Г.Ф. Ким, Ю.В. Ванин. По результатам совещаний была подготовлена и направлена в Поли­тбюро ЦК КПСС на имя заведующего международной комиссией А.Н. Яковлева записка, на основе которой в конце того же года было принято решение об установлении торгово-экономических отношений СССР с РК. Это позволило уже в начале 1989 года произвести обмен представительствами Торгово-промышленной палаты СССР и Корейской ассоциа­ции содействия торговле.

Таким образом, усилия российских ученых-востоковедов оказали влияние на формирование «корейского сегмента» нового политического мышления и привели к практическим результатам.

В данном контексте хотелось бы, выделить настоящий героизм, который будучи уже неизлечимо больным, и понимая это, проявил Георгий Федорович, стремясь ускорить ре­ализацию этого проекта. Достаточно сказать, что одно из двух упоминавшихся продолжительных совещаний в МО ЦК КПСС он посетил вопреки требованиям врачей, с незажив­шими ранами вскоре после тяжелой операции, и очевидцы говорили, что, когда он покидал здание на Старой площади, на полу оставались следы крови.

Возможность посетить Сеул он получил уже будучи больным. Первую попытку по приглашению президента РК Ро Дэ У, организованную видным парламентарием Кореи Пак Чхор Оном, он предпринял в мае 1988 г. Тогда он прибыл в столицу Японии, чтобы через день-два вылететь в Корею. Но резкое обострение болезни заставило вернуться в Москву. Можно представить глубину огорчения Г.Ф. Кима, которое, впрочем, его не остановило. Сделав вторую операцию и будучи сильно ослабленным, в декабре 1988 г. он снова напра­вился в Сеул и на этот раз успешно. Вернувшись в Москву, он переступил порог своего дома со словами, обращенными к своей замечательной жене Марии Александровне: "те­перь и умирать можно"»

В данном контексте с позиции сегодняшнего дня особенно хотелось бы выделить сле­дующие особенности. Во-первых, все шаги на заключительном этапе, когда процесс нор­мализации между Москвой и Сеулом вышел на уровень принятия политических решений, участие в описанных совещаниях в ЦК КПСС (их было два), визиты в Сеул (как отмеча­лось, были две попытки) Георгий Федорович осуществлял уже будучи тяжело больным человеком, когда каждый шаг в прямом смысле этого слова давался ему с большим трудом. В этом, помимо всего прочего, проявились его громадное мужество и бесконечная предан­ность коренным интересам как корейского, так и российского народа.

Во-вторых, та формула полного дипломатического признания Сеула, которую в течение многих лет Г.Ф. Ким совместно с коллегами по ИВ АН СССР разрабатывал и пытался «внушать» Кремлю, предполагала сохранение и продолжение развития полноценных отношений с КНДР. Генеральная идея заключалась в восстановлении здоровых отношений с обоими корейскими государствами, проведении сбалансированной политики на Корейском полуострове, в рамках которой Москва в случае необходимости была бы способна выпол­нять и функции посредника между Сеулом и Пхеньяном.

Мудрость, простая, но железобетонная логика такого подхода состояла в том, что односторонняя ориентация на одного из корейских государств при свертывании сотрудничества с другим ведет к нарушению баланса и снижению стабильности на Корейском полуостро­ве, противоречит интересам России в данном регионе мира. Но вместе с этим, близорукая политика развития отношений только с одной частью Кореи за счет изоляции ее другой части фундаментальным образом нарушает стратегические интересы корейской нации, поскольку со всей очевидностью работает против задачи налаживания добровольного, рав­ноправного диалога, примирения и, в конечном счете, воссоединения Кореи.

Как мы знаем, после преждевременного ухода из жизни Г.Ф. Кима в силу известных причин эти рекомендации были забыты. В начале-середине 90-х годов прошлого века российская политика на Корейском полуострове была отмечена однобокой ориентацией на РК при принципиальном игнорировании КНДР, что и привело её к неизбежному фиаско. Однако отрадно, что хотя и с запозданием, но с начала 2000-х годов Москва вернулась к здравому смыслу и в своей практической политике реализовала рекомендации группы Примакова - Кима, сформировав модель полноценных, конструктивных отношений и с Сеулом, и с Пхеньяном.

Такой сбалансированный подход, объективно создающий благоприятные внешние условия для межкорейского сближения, нашедший, в частности, отражение в полной, безо­говорочной поддержке Москвой первой встречи в верхах между Севером и Югом Кореи в июне 2000 г.. был по достоинству оценен в обеих корейских столицах. Не менее доброжела­тельно, с надеждой на достижение важных положительных результатов в России ожидают второй межкорейский саммит, намеченный на 2-4 октября 2007 г.

Думается, что вышеотмеченные принципы, сформулированные Г.Ф. Кимом, можно рассматривать как его завещание, обращенное не только к государственным структурам Рос­сии, но и к корейскому сообществу СССР-РФ-СНГ. И в данном аспекте это непосредствен­но относится к одной из конкретных тем нашей конференции «Роль российских корейцев в мирном объединении Корейского полуострова». Если попытаться максимально кратко и просто сформулировать эту сверхзадачу, то, по нашему мнению, она может получить сле­дующее выражение: чтобы выполнить историческую миссию содействия мирному воссо­единению Корейского полуострова корейцы России - СНГ прежде должны объединиться сами, внутри себя, найти эффективные способы сложения своих усилий, направленных на достижение провозглашенной цели. Известно, что разделение Кореи до известной степени раскололо и корейские общины, находящиеся за пределами исторической родины. Многие политологи и руководители корейских движений говорят об этом, как о печальной, но объ­ективной, нередко неизбежной реальности. Не секрет, что многие объединения корейцев в России и СНГ (равно как и в других странах мира) стали полем активного соперничества за влияние между государственными и негосударственными организациями КНДР и РК, что также внесло свою лепту в сложившуюся ситуацию. Об этом с болью пишут и наши коллеги-ученые корейской национальности из Среднеазиатского региона: «Сегодня корей­ская диаспора является предметом политической борьбы. Соответственно, одни корейские диаспоры ориентированы на Север, другие - на Юг. Такого рода «перетаскивание каната» пагубно как для национальной консолидации в целом, так и для процесса межгосударс­твенного объединения, в частности». ( В . С . Хан - «Корейская диаспора СНГ и Корея» , Материалы международной конференции «Диалог культур Кореи , Украины и государств СНГ» , Киев , университет им . Тараса Шевченко , 4-5 июля, 2007 г., с. 200)

Вместе с тем, нередко представители корейской общественно-политической и интел­лектуальной элиты видят роль корейской диаспоры в том, что она «должна выступать как самостоятельная сила («третья Корея»), выполняющая функцию гибкого медиатора в пере­говорном процессе между Севером и Югом Кореи». ( В. С. Хан - «Корейская диаспора СНГ и Корея» , Материалы международной конференции «Диалог культур Кореи , Украины и государств СНГ», Киев , университет им . Тараса Шевченко , 4-5 июля, 2007 г., с. 200)

Однако, на наш взгляд, очевидно, что претендовать де-факто на эту исключительно важную роль корейская диаспора сможет лишь тогда, когда сумеет наладить полноценные кон­такты и доверительные отношения с обеими Кореями, когда их голос с интересом, всерьез и, повторюсь, с доверием начнет восприниматься и будет услышан и в Сеуле, и в Пхеньяне. Односторонняя же ориентация на одну из Корей, не способна создать подобный кредит доверия и, как уже отмечалось выше, объективно работает против налаживания равноправ­ного диалога, сближения Севера и Юга Кореи.

Обладает ли корейская община в России - СНГ потенциалом для выполнения подобной миссии? На наш взгляд, да, обладает. Попытки объяснения этого феномена подводят нас к следующей части размышлений, возникших в результате ознакомления с докладом В. Ф Ли.

Часть 2.

Как точно отражено в названии нашей конференции, жизнь корейцев в России претерпела радикальную трансформацию. Исторический путь их развития был сложен, прошел через крутые повороты, драматические этапы, суровые испытания. В целях адекватного осмысления данный феномен как глобальное явление требует всестороннего комплексного, сбалансированного рассмотрения всей чрезвычайно широкой палитры его многообразных, разноплановых, зачастую разновекторных составляющих. Попытка же беспристрастного научного, если хотите, отрешенного от по-человечески хорошо понятных и естественных эмоций, взгляда показывает, что на этом пути были не только болезненные потери и жерт­вы, о которых немало и справедливо написано, но и определенные и весьма важные обре­тения.

Ведь даже наиболее трагическая страница в истории советских корейцев, связанная с насильственным переселением 1937 г., с точки зрения стратегической, анализа долгосрочное исторической перспективы развития корейской диаспоры в СССР-РФ-СНГ не допускам однозначной, односторонней трактовки. Автору этих строк не раз приходилось слышать от зарубежных исследователей и политиков, в том числе от южнокорейских дипломатов, специализирующихся на проблеме корейской диаспоры в мире в целом, суждения, суть которых сводилась к следующему. Перемещение корейского населения с удаленной окраины СССР в районы, значительно более приближенные к основному центру государства объективно сыграло позитивную роль. Это позволило корейскому населению более полно интегрироваться в хозяйственную, культурную, а со временем и политическую жизнь страны, открыло пред ними значительно более широкие возможности для социальной мобильности, самореализации, экономического, культурного, карьерного роста.

С целью доказательства данного тезиса собеседники часто приводят сравнение с самой многочисленной, но менее успешной, чем в СССР, корейской диаспорой в Китае. Оставаясь, до сегодняшнего дня в форме компактного населения в местах исторического проживания на границе с Кореей, юридически имея более высокий статус автономии, китайский корейцы так и не смогли в массе своей де-факто стать активной, по настоящему полноценной и полноправной частью китайского общества. Сам факт их расположения на периферии, в далекой глубинке Китая является серьезным ограничителем в их развитии. Он же, совмещенный с особенностями компактного проживания, стал главной причиной того, что многие корейцы в КНР до сих пор так и не освоили в должной мере китайский язык, что автоматически не позволяет им влиться в «мэйнстрим» бурно развивающегося китайского общества.

Советские же корейцы, в полной мере проявив национальный потенциал, свои таланты, трудолюбие, прагматизм, упорство, кстати, по достоинству оцененные в СССР (достаточно упомянуть, что более двухсот из них были удостоены звания Героя Социалистического Труда, более ста человек стали докторами наук и т.д.), достигли несравнимо более высоких интегрированных результатов в своем развитии. В итоге возникла качественно новая ре­альность, которую необходимо принимать во внимание, в том числе и при анализе потен­циала российских корейцев во взаимодействии с государствами Корейского полуострова.

На эту новую реальность обращают внимание и многие интеллектуалы среди корейцев СНГ. В данном контексте представляется целесообразным и весьма уместным обратиться к серьезному исследованию, осуществленному заместителем директора Института исто­рии АН Республики Узбекистан B. C. Ханом, нашедшим отражение в докладе «Корейская диаспора СНГ и Кореи», озвученном на Международной научной конференции в Киеве в июле 2007 г. Представитель корейцев Узбекистана, в частности, выделяет следующие клю­чевые проблемы: «Попытки навязывания коре сарам модели поведения и сознания, исходя из принципа долженствования - «раз ты кореец, ты должен поддерживать все корейское», причем под «корейским» понимается южнокорейское или северокорейское - рано или поз­дно должны были привести к негативной реакции.

В свете этого интересна динамика изменения отношения коре сарам к корейцам с полуострова.

На первых порах в период перестройки все советские корейцы вдруг осознали себя корейцами и так или иначе хотели быть похожими на настоящих корейцев. Возникла мода на корейские курсы, на этикет и поведение, которые демонстрировали корейцы с полуостро­ва. Все, что последними не делалось, вызывало восхищение и подражание.

Ярко демонстрируемый самими корейцами СНГ комплекс национальной неполноценности (мол, мы не такие, ненастоящие, деформированные корейцы), самоуничижение и самобичевание стали приводить к тому, что корейцы как Юга, так и Севера заняли высо­комерную, менторски-поучающую позицию по отношению к коре сарам. Представители корейских посольств стали бесцеремонно вмешиваться в деятельность корейских орга­низаций, газет, телевидения. Если иметь в виду, что советские корейцы достигли значи­тельных результатов в самых различных областях жизни (среди них члены правительства, академики, олимпийские чемпионы, известные писатели, руководители учебных, научных, промышленных и сельскохозяйственных заведений, носители высшего звания Героя и т. п.), по широте своего кругозора превосходят многих корейцев с полуострова, замкнутых в мононациональной культуре (советская корейская интеллигенция была воспитана на тра­дициях мировой культуры и системы образования, считавшейся одной из лучших в мире), то вполне естественно, что на определенном этапе это не могло не привести к пересмот­ру исходных позиций. Коре сарам между собой все чаще начинают критически оценивать мышление, ценности, моральные качества и поведение корейцев с полуострова. И здесь уже фраза: «Мы не такие» становится не проявлением комплекса неполноценности, а на­оборот, чувства гордости и даже превосходства, поскольку позволяет причислять себя не к мононациональной, а к мировой культурной традиции.

Таким образом, фразу: «Все мы - корейцы» нужно принимать с существенными оговорками. Она вовсе не должна означать, что корейская диаспора в СНГ должна безогово­рочно заимствовать матрицы сознания и поведения, принятые в Корее. Мы живем в ином социально-культурном измерении, поэтому этот процесс заимствования будет мало чем отличаться от внешнего, а значит бескультурного подражания. Попытки подражать, быть похожими на «настоящих» корейцев обрекают коре сарам на комплекс неполноценных корейцев. Но коре сарам не являются ни «более настоящими», ни «менее настоящими» корейцами, нежели корейцы из Кореи. Они просто другие корейцы и являют собой иную, субэтническую реальность». ( В. С. Хан - «Корейская диаспора СНГ и Корея» , Материалы международной конференции «Диалог культур Кореи , Украины и государств СНГ» , Киев , университет им . Тараса Шевченко , 4-5 июля, 2007 г., с. 200)

Весьма созвучны главным темам нашей конференции и интересны сами по себе размышления корейского историка из Узбекистана относительно поиска оптимальных путей реализации корейскими общинами СНГ своего потенциала содействия объединению Ко­реи. С его точки зрения, «очень важно, чтобы взаимоотношения между диаспорами и Ко­реей строились на следующих принципах.

Принцип равноправия. В процессе строительства МКС (Мировое /глобальное/ корейс­кое сообщество - А.В.) не должно быть деления на «настоящих» (представителей полуост­рова) и «не настоящих» (диаспорных) корейцев. Подобное деление само по себе не верно. А в упомянутом контексте несет в себе оскорбительный смысл.

Принцип равноправия также подразумевает отсутствие политики дискриминации. Од­нако принятый парламентом Южной Кореи, но не подписанный президентом закон о пра­вах диаспорных корейцев развел в разные стороны корейцев развитых стран, например. США, и стран с переходной экономикой (корейцев России, Центральной Азии и Китая). После этого выражение типа «мы все одной крови» из уст южнокорейских чинов выглядит, по меньшей мере, странным.

Принцип взаимоуважения. Часто диаспорные корейцы слышат упреки в том, что у них недостаточно «корейского», что у них язык не тот, что у них обычаи не те, что они ведут себя не «по-корейски».

Трансформация характеристик этнической культуры и сознания вовсе не является кризисом в отрицательном смысле слова. Всякая этническая культура не стоит на одном месте. Она развивается, испытывает влияние других культур. Исключение составляет изоляци­онизм, который был характерен для Кореи до 19-го века. Действительно, корейцы СНГ утеряли многое из культуры предков. Но они создали свою, неповторимую культуру ев­разийских корейцев, которой они могут по праву гордиться. Кризисом это можно назвать лишь с позиций пресловутой «корейской идентичности».

Необходимо осознать, что особенности корейских диаспор - это реальность, и её надо воспринимать таковой. Не будет взаимоуважения и терпимости - не будет и вожделенного сообщества.

Принцип невмешательства. Ни для кого не секрет, что корейские посольства неоднократ­но вмешивались в дела корейских организаций СНГ, оказывая прямое давление на приня­тие тех или иных решений. К чему это привело? Только к реакции отторжения. Взаимоот­ношения Кореи и корейских диаспор должны строиться на принципе невмешательства.

Принцип взаимопомощи. Взаимопомощь должна базироваться на взаимных обоюдных интересах. Когда корейцы из Кореи стали прибывать в страны СНГ, они были заинтересова­ны в налаживании выгодных связей, в продвижении своего бизнеса на новых рынках. Мес­тные корейцы помогли им в этом. Теперь корейский бизнес в СНГ и, в частности, в Цент­ральной Азии имеет прочные позиции, что составляет в этом регионе конкуренцию самым мощным державам мира. Что касается помощи из Кореи корейцам СНГ, то в основном она связана с поддержкой очагов корейской культуры (корейских школ и курсов по изучению языка, корейских СМИ, эстрады, традиционных праздников и т.д.), поскольку это соответствует представлениям южнокорейцев о «корейской идентичности». Безуслов­но, помощь очагам корейской культуры нужна. Однако проблемы «корейской идентичнос­ти» не являются самыми актуальными для корейской диаспоры СНГ. Достаточно сделать самый простой опрос, чтобы убедиться в том, какие проблемы волнуют людей». ( В . С . Хан - «Корейская диаспора СНГ и Корея» , Материалы международной конференции «Диалог культур Кореи , Украины и государств СНГ» , Киев , университет им . Тараса Шевченко , 4-5 июля, 2007 г., с. 200)

Возможно, не со всеми выводами коллеги из Ташкента можно согласиться, не исклю­чено, что кому-то они могут показаться слишком радикальными. Однако, на наш взгляд, несомненно, что профессор B. C. Хан на профессиональном научном уровне предпринял серьезную попытку анализа многих злободневных проблем, стоящих сегодня пред корейскими сообществами стран СНГ и созвучных основным темам нашей конференции.

Часть 3.

Еще один блок вопросов, на котором представляется важным остановиться - это пробле­ма изучения корейского языка среди корейцев России и в РФ в целом. Нет слов, проблема стоит остро. В.Ф. Ли в своем докладе справедливо обращает внимание на «весьма слабое владение родным языком, что является прямым негативным следствием тоталитарной сталинской политики принудительной ассимиляции малых народов», и предлагает подумать о создании в России нового «Государственно-частного корейского университета». Трудно не согласиться с выводами профессора В.Ф. Ли и не поддержать его благородное начинание. - Вместе с тем, как нам думается, для всестороннего осмысления проблемы с неблаго­получным состоянием в области владения корейским языком и его изучения, есть смысл рассмотреть вопрос с различных углов зрения. Исследователя данного феномена не может не удивить, что, несмотря на тот факт, что самого СССР, а тем более, репрессивной ста­линской системы уже давно нет, проблема со слабым знанием родного языка корейцами в новой демократической России стала не менее, а возможно, и более острой.

Безусловно, сталинские репрессии и извращения национальной политики, в том числе и в сфере изучения родных языков различных народов СССР, оказали глубокое негатив­ное воздействие. Но одновременно, работали и другие факторы. В связи с этим автору данных строк вспоминаются высказывания ряда руководителей корейских организаций из Среднеазиатского региона, звучавшие в ходе многочисленных мероприятий в Москве, посвященных шестидесятилетию депортации корейского населения с Дальнего Востока. Касаясь проблемы слабого знания родного языка и естественно не отрицая роль в этом административных ограничений сталинской и постсталинской эпохи, они при этом подчеркивали следующее. Мы недостаточно учили корейский язык не только, а может быть и не столько потому, что нам это запрещали, а потому, что мы сами пришли к выводу, что в сложившейся ситуации в наших интересах сконцентрировать внимание на максимально полном овладении русским языком. Нельзя не отметить, что на этом поприще ими были до­стигнуты прекрасные результаты. (Достаточно упомянуть в этой связи, что отечественное литературоведение относит Анатолия Кима к числу российских писателей, в наивысшей степени овладевших литературным русским языком и наиболее виртуозно его использую­щим.) Видимо следует признать, что в рассматриваемом феномене в числе прочих факторов проявился прагматизм менталитета корейской нации, являющийся одной из важней­ших составляющих ее высокой жизнеспособности и успехов.

Сегодня мы в новых условиях и формах, но опять сталкиваемся с похожей ситуацией. Нередки случаи, когда корейские девушки и юноши, поступая в языковые вузы, где преподается корейский язык, выбирают любой другой, но не родной язык. Нередки случаи, когда на мероприятия, связанные с обсуждением проблем истории культуры, современного положения Кореи, организованные корейскими общественно-политическими организациями специально для корейской молодежи, собираются все представители различных на­циональных и возрастных групп кроме самой этой молодежи.

Идея создания новых вузов для изучения корейского языка важна и заслуживает поддержки. Но при этом хочется заметить, что ряд уже существующих центральных вузов со сложившимися коллективами высокопрофессиональных преподавателей по всем профилей корееведческих дисциплин в последние годы испытывают проблемы с набором студентов в группы корейского языка. Например, при нашем Институте востоковедения РАН уже пят­надцать лет успешно действует Восточный университет, где в числе ряда восточных языков преподается и корейский. В 90-е годы были ежегодные наборы студентов в группы корей­ского языка. Но в последние 5 лет их нет, потому что абитуриенты, в том числе корейской национальности, не желают изучать родной язык. Автор данных строк был свидетелем парадоксальных ситуаций, когда приемная комиссия предлагала, убеждала, призывала де­вушек-кореянок выбрать родной язык, но они все равно выбирали китайский.

О похожей ситуации рассказывают коллеги из Владивостока. Например, в Высшем колледже корееведения ДВГУ, ставшем в последние годы «главной кузницей» по подготовке корейскоязычных специалистов (набор студентов до 50 человек в год), также отмечается невысокий процент этнических корейцев среди абитуриентов.

Возможно, в этих невеселых картинах вновь проявляется прагматизм молодых корей­цев. На наш взгляд, чтобы переломить эту неблагоприятную тенденцию, недостаточно, важных самих по себе, призывов, пропагандистско-разъяснительных мероприятий, как создания новых учебных центров и дополнительных стипендий в РК. Необходимо сфокусировать в этом направлении потенциал семейного воспитания. Общеизвестно, что именно в семье формируется мироощущение, система ценностей, ориентации и приоритетов ребенка. Если ребенок увидит, что его родители сами хотя бы пытаются учить родной язык и употреблять его в обиходе, искренне и глубоко интересуются всем, что связано с Кореей, ее историей и культурой, думается, что позитивные изменения в общей ситуации вокруг корейского языка не заставят себя ждать.

Источник:  

Корейцы в России, радикальная трансформация и пути дальнейшего развития.
Сборник материалов.
Международная научная конференция, посвященная 70-летию депортации корейцев с Дальнего Востока в Среднюю Азию и Казахстан.
Москва, 2007 г.,
ПЕРВОЕ МАРТА.