 |
| Фото с концерта во дворце Дружбы народов в Ташкенте, посвященный 70-летнему проживанию корейцев в Узбекистане |
Хан Валерий
Сергеевич
ведущий
научный сотрудник
Институт
истории АН Республики Узбекистан
В последнее
время на страницах печати и различного рода научных и иных конференциях,
посвященных "корейской" проблематике, всё чаще обсуждается вопрос
взаимоотношений Республики Кореи (а в перспективе и объединенной Кореи) с
этническими корейцами, проживающих за пределами корейского полуострова, или так
называемая проблема "международного корейского сообщества" (Global
Korean Community).
Тому есть ряд причин.
Во-первых,
корейская иммиграция, имевшая место на протяжении последних 150 лет, и
достигшая небывалого роста во второй половине 20-го века, привела к тому, что
численность зарубежной корейской диаспоры к 2000-му году составила около 5 700
000 человек, что составляет более 12 % от населения Южной Кореи или около 9 %
от населения корейского полуострова. Корейцы сегодня проживают по всему миру: в
Китае - около 2 млн., в Северной Америке - более 1,6 млн., в Японии - более 700
тыс., в СНГ - около 500 тыс., из которых 70% проживают в Центральной Азии,
прежде всего в Узбекистане и Казахстане, в Латинской Америке - около 100 тыс.,
в Европе - более 60 тыс., в Австралии и Новой Зеландии - около 45 тыс., в
Юго-Восточной Азии - около 25 тыс., на Ближнем
Востоке - около 12 тыс., в Африке - около 3 тыс. Если учесть интенсивность
миграции корейцев, как в прошлом, так и в настоящее время, то в недалёком
будущем численность корейцев за пределами полуострова может оказаться
сопоставимой с населением Республики Кореи или КНДР. Вполне естественно, что
столь стремительный рост зарубежной корейской диаспоры не может не вызывать
повышенного к ней внимания со стороны Кореи. Это, в свою очередь, порождает
проблему диалога Кореи и корейских диаспор мира.
Во-вторых,
до недавнего времени корейские диаспоры в различных странах мира были как бы
"предоставлены самим себе" и не находились в фокусе правительства и
общественности Кореи. Вплоть до периода своего экономического расцвета, Южная
Корея, по понятным причинам, была поглощена решением своих проблем, и говорить
о какой-либо стратегии корейского правительства по отношению к корейским
диаспорам не приходилось, за исключением аспекта, связанного с противостоянием
Северной Корее. С другой стороны, первые волны корейских иммигрантов в
большинстве стран мира не обладали достаточным потенциалом, чтобы выступить в
качестве равноправных партнеров Кореи. А в качестве "бедных
родственников" они не представляли для официальной Кореи интерес, тем
более, стратегический.
Ныне ситуация
радикально изменилась. Во-первых, некогда "бедные родственники"
упрочили свои позиции в странах своего проживания. Достаточно обратиться к
примеру корейцев СССР, а ныне стран СНГ. В числе их представителей:
-- крупные
политики и члены правительств (вице-премьеры, министры и зам. министры,
депутаты парламентов, заметные фигуры различных политических и общественных
организаций);
-- ученые с
различными степенями и званиями (академики и члены-корреспонденты Академий
наук, профессора и доценты); руководители учебных и научных подразделений
(ректора и проректора, деканы и заместители деканов, заведующие кафедрами
высших учебных заведений; директора и заместители директоров, начальники
отделов и секторов научно-исследовательских и проектных институтов);
-- руководители
крупных промышленных, финансовых и сельскохозяйственных государственных и
частных предприятий;
-- известные
спортсмены (олимпийские чемпионы, призеры чемпионатов мира и Европы, чемпионы
профессионального спорта, победители различных международных турниров, чемпионы
национальных чемпионатов СССР и стран СНГ, старшие тренеры сборных команд,
руководители национальных олимпийских комитетов, руководители ассоциаций по
различным видам спорта);
--
известные, получившие международное признание писатели, композиторы, художники,
артисты эстрады, оперы и балета и т. д.
В других
странах корейские диаспоры также достигли впечатляющих результатов. Так, в США
за американскими корейцами, наряду с выходцами из Японии и Китая, закрепился
статус "образцового меньшинства" (model minority). Возьмем, к
примеру, получение образование в престижных американских университетах. Если
выходцы из этих стран составляют лишь 2,4 % от населения США, то количество
обучающихся "азиатских американцев" в Гарвардском университете составляет
17,1 % от общей численности студентов, в Калифорнийском университете Беркли -
27,3 %, аналогичные цифры по Колумбийскому, Йельскому, Принстонскому
университетам, Массачусетскому технологическому институту. Если взять сферу
бизнеса, то по данным департамента иммиграции США, среди 17-ти новых
иммигрантских групп корейцы имеют самый высокий рейтинг по созданию
собственного самообеспечивающего бизнеса.
Во-вторых,
Республика Корея, в результате так называемого "корейского экономического
чуда" ныне занимает 11-12 место в экономической иерархии мира и вплотную
приблизилась к клубу самых богатых стран планеты. Однако её политическое и
культурное влияние в мире не соответствуют экономическому положению страны.
Вполне естественно, что Корея будет стремится упрочить свои геополитические
позиции и своё политико-культурное влияние в мире. Один из путей - корейские
диаспоры. Обсуждая тему "корейского международного сообщества",
необходимо различать два её аспекта.
Корейский этнос как мета-нация.
Первый
аспект проблемы "корейского международного сообщества" связан с
естественно-исторической эволюцией корейского этноса. Данный процесс имеет
количественный и качественный параметры. Количественный параметр связан с
дисперсностью расселения корейцев по всему миру. Сегодня корейцы проживают в
145 странах мира. Качественный параметр связан с тем, что, адаптируясь и
ассимилируясь в иноэтнической среде, корейцы различных стран приобретают всё
больше черт, отличающих их друг от друга и трансформирующих их первоначальные
этнические характеристики. Условия образования и существования корейских
диаспор в разных странах мира различны, это:
--
добровольная миграция и насильственная депортация;
-- моно- и
полиэтническое окружение;
-- схожесть
и разность культур;
--
демократические и тоталитарные режимы и т. д.
Поэтому мы
можем говорить о том, что корейские диаспоры имеют как общие, так и особенные
черты.
С одной
стороны, у нас много общего: антропологический тип, кухня, обычаи, язык и т. д.
С другой стороны, у нас не менее различного: та же кухня, те же обычаи, тот же
язык. Например, мы - корейцы Центральной Азии - отличны как от корейцев
полуострова, так и от корейцев других стран по языку, менталитету, ценностям,
идеалам, мировоззрению, поведению, обычаям, традициям. Культурный генетический
фонд центрально-азиатских корейцев синтетичен, т. е. это синтез корейской,
русской, центральноазиатской и европейской культур.
Сравнивая
корейские сообщества в различных странах, мы обнаруживаем наибольшее количество
параллелей между корейцами СНГ и американскими корейцами, особенно молодежными
поколениями. Для тех и других характерно:
--
существенная трансформация культурного генетического фонда (исходных этнических
характеристик);
--
протекание этого процесса в полиэтническом окружении;
-- адаптация
к культурам, существенно отличных от традиционно корейской культуры и выход за
рамки мононационального (восточного) сознания;
-- высокий
уровень ассимиляции;
-- динамизм
и интенсивность этих процессов;
-- феномен
"model minority".
Что касается
Китая и Японии, где также имеются большие корейские диаспоры, то с оговорками
мы можем сказать, что в этих странах процесс адаптации происходил в
моноэтническом окружении. Корейская культура родственна китайской и японской.
Кроме того, исторически сложные отношения между этими странами (дух
соперничества, длительная аннексия территорий и т.д.) оставили отпечаток на
особенностях корейской диаспоры в этих странах.
Степень
различия между корейцами из Кореи и диаспорными корейцами столь велика, что может
служить основанием для выделения новых этнических образований - китайских
корейцев, японских корейцев, американских корейцев, евразийских корейцев или
корейцев СНГ и так далее. Например, нам, корейцам Центральной Азии, легче порой
понимать психологию и поведение русского, грузина, узбека или казаха, чем
корейца из Кореи. Василиса Прекрасная и Иван-дурачок из русской сказки, Ходжа
Насреддин из среднеазиатского устного творчества, Д'Артаньян из романов
француза Александра Дюма, Айвенго из романа английского писателя Вальтера
Скотта, персонажи братьев Гримм, Шарля Перо, Андерсена нам более знакомы и
близки, нежели Чхун Нян или Хон Иль Дон.
Широкая
дисперсность расселения корейского этноса и увеличивающаяся дифференциация
внутри него стали основанием для появления концепции "корейского
супер-этноса", неоднократно озвученной российским философом, проф. Г. А.
Югаем. В этой концепции отражён тот факт, что по мере расселения корейцев по
всему миру и по мере их ассимиляции в различных странах корейская идентичность
начинает обретать различные формы и уже не может быть сведена к этническим
характеристикам, получившим прописку на Корейском полуострове. Однако в рамках
обсуждения концепции "супер-этноса" неоднократно звучала критика
самого понятия "супер-этнос", поскольку приставка "супер"
как бы выражает превосходство корейцев над другими этносами.
Данная
критика мне представляется справедливой. Этнические общности и этносоциальные
организмы могут иметь различные исторические формы, результатом эволюции
которых стало образование наций, как устойчивых этнических образований. Однако
нация не является последней формой эволюции этнических общностей и
этносоциальных организмов. Например, в федеративных государствах, таких как
бывший СССР или США, сформировались новые над-национальные общности (советский
и американский народы), не сводимые к определенной нации, скажем, к русским или
другим этносам. Над-национальный характер принимают и этносы, расселившиеся по
всему миру и образовавшие крупные зарубежные диаспоры (евреи, армяне и др.).
Например, армян за пределами Армении больше, чем в самой стране. Сегодня можно
говорить и о формировании над-национальной корейской этнической общности
(корейцы Севера + корейцы Юга + корейские зарубежные диаспоры). В перспективе,
будучи сформированной в более или менее устойчивое образование, подобная
общность могла бы знаменовать собой новую ступень в эволюции корейского этноса
- ступень мета-нации как совокупности культурно различающихся этнических групп,
исторически принадлежащих к одной нации.
Термин
"мета-нация", в качестве "рабочего", мне представляется
более корректным, нежели "супер-этнос". Во-первых, в нём отсутствуют
какие-либо оттенки степеней превосходства. Во-вторых, в нём фиксируется новая
форма общности, которая возникает после нации и носит над-национальный
характер. В то время как понятие "супер-этноса" является очень
абстрактным и расплывчатым. В каком то смысле любая историческая форма может
выступать как "супер-этнос": племя по отношению к роду, нация по
отношению к народности и т. д. В-третьих, дисперсное расселение и ассимиляция к
иноэтнической среде может быть характерной для любых этнических общностей,
например, цыган, не обладающих атрибутами нации. В этом смысле, по отношению к
ним
также может
быть применимо понятие "супер-этноса", но не "мета-нации".
Главными
признаками мета-нации являются:
-- общие
исторические этническо-государственные корни;
-- наличие
самой нации со всеми её атрибутами и, прежде всего, национального государства;
-- высокий
уровень миграции за пределы национального государства;
--
образование за пределами национального государства общин, с одной стороны
интегрированных и ассимилированных к новой среде, а с другой - сохраняющих свою
исторически-культурную и генетическую идентичность;
-- наличие
этнического самосознания и следование в какой-то мере этнической традиции;
-- наличие
взаимосвязей и взаимоотношений между родственными этническими группами,
придающих мета-нации черты устойчивого образования как общности.
Международное корейское сообщество
Второй
аспект проблемы и связан с интеграцией корейцев полуострова и корейских диаспор
в нечто целое и устойчивое, что могло бы именоваться международным корейским
сообществом (Global Korean Community). Эта тема сегодня начинает активно
обсуждаться среди учёных и политиков. Показательными в этом отношении являются
доклады на недавно прошедшей в Академии корейских исследований (Южная Корея,
Пундан, 27-29 июня 2000 г.) 11-ой международной конференции корееведения.
В докладе
проф. Джёнг Янг Хуна подчёркивается, что все корейцы должны объединиться в
сообщество и в этом он видит "стратегию национального выживания и развития
в век глобализации". Основой для такого объединения южнокорейский
профессор считает "этническую идентичность", которая включает не
только объективные этнические характеристики, но и позитивные ощущения
принадлежности к корейскому этносу. Если нет здоровой и сильной этнической
идентичности у корейских диаспор, то и объединённое корейское сообщество будет
слабым. В связи с этим, профессор обеспокоён тем, что этническая идентичность
зарубежных корейцев испытывает "серьёзный кризис", особенно у
представителей второго и третьего поколений, у которых ощущение родства с
родиной предков становится всё слабее.
Надо
сказать, что подобный подход разделяется большинством южно-корейских ученых.
Сразу хочу
отметить, что моё видение вопроса как представителя центрально-азиатской
диаспоры отличается от вышеизложенного подхода.
Во-первых,
международное корейское сообщество в глазах корейцев полуострова - это
сообщество, основанное на принципе "одной крови", где доминантой
является так называемая "корейская идентичность", что, в конечном
счёте, тождественно традиционной корейской культуре. И, конечно же, это
сообщество мыслится как нечто такое, что находится в сфере экономического,
политического и культурного влияния Кореи. С моей точки зрения, если
международное корейское сообщество и возможно, то только как демократическое
образование, учитывающее не только интересы и позицию Кореи, но и зарубежных
диаспор. Корейцы полуострова, как правило, акцентируют внимание на общих
этнических истоках, на том, что "все мы - корейцы", забывая о том,
что "все мы - разные корейцы" и представляем собой различающиеся
этнические образования. Именно эти различия и являются тем, что создает
предпосылки для трансформации нации в мета-нацию.
Таким
образом, говоря "все мы - корейцы" по отношению к диаспорным
корейцам, было бы не лишним выявить, а много ли в них так называемого
"корейского", чтобы это могло служить достаточным критерием для
такого подчеркивания. Может быть, это "корейское" не столь уж
значительно у нынешних корейцев зарубежья, особенно, молодежи, интеллигенции и
имеет лишь внешний, а не внутренний характер. Иначе говоря, речь идет о том,
что у различных социальных слоев корейской диаспоры совершено разные степень и
уровень проявления так называемых "корейских" начал.
Данная
ситуация характерна не только для корейцев СНГ, но и для других диаспор, в
частности для корейцев США, особенно, тех, кто родился в Америке. Приведу
показательный пример. Однажды я познакомился с одним из таких корейцев,
Эрнестом Чангом, выпускником Гарварда, приехавшим по линии Корпуса Мира в
Ташкент. Первая наша встреча была случайной. Когда я спросил его, кореец ли он,
Эрнест ответил, что он американец. На моё уточнение, является ли он
американским корейцем (American Korean), Эрнест, в свою очередь, уточнил, что
он корейский американец (Korean American), тем самым, подчеркнув, что в его
самоидентификации самым важным является то, что он американец, и уж на втором
плане его этнические корни. Как и у большинства нашей молодежи познания Эрнеста
в области корейского языка оставляли желать лучшего, хотя его родители -
непосредственные выходцы из Кореи.
Кроме того,
и это принципиально, для поколений корейцев, родившихся за пределами Корейского
полуострова, "не корейское" (американское, русское,
центральноазиатское и т. д.) является не менее, а порой и более органичным,
нежели "корейское". Ни один молодой американский кореец не согласится
терять своё "американское Я", точно также как и корейцу СНГ дорого
его "евразийское Я".
Таким
образом, обсуждая вопрос об интеграции корейцев, необходимо в одинаковой мере
исходить из двух основополагающих фактов: из того, что нас объединяет, и из
того, что нас различает. Иначе говоря, сутью будущего международного корейского
сообщества должно быть единство в разнообразии.
Во-вторых,
очень важно, чтобы взаимоотношения между диаспорами и Кореей строились на
следующих принципах.
Принцип
равноправия. В процессе строительства международного корейского сообщества не
должно быть деления на "настоящих" (представителей полуострова) и
"не настоящих" (диаспорных) корейцев. Подобное деление само по себе
не верно, а в упомянутом контексте несёт в себе оскорбительный смысл.
Принцип
равноправия также подразумевает отсутствие политики дискриминации. Однако
недавно принятый в Южной Корее закон о правах диаспорных корейцев развёл по
разные стороны корейцев развитых стран, например, США, и стран с переходной
экономикой (корейцев России, Центральной Азии и Китая). После этого выражение
типа "мы все одной крови" из уст южнокорейских чинов выглядит по
меньшей мере странным, если не лицемерным.
Принцип
взаимоуважения. Часто диаспорные корейцы слышат упрёки в том, что у них
недостаточно "корейского", что у них язык не тот, что у них обычаи не
те и т. д. Необходимо осознать, что особенности корейских диаспор - это
реальность, и её надо воспринимать таковой. Мало того, с точки зрения
диаспорных корейцев выход за рамки мононационального сознания - не недостаток,
а достоинство. И здесь уже фраза: "Мы не такие" становится не
проявлением комплекса неполноценности, а наоборот, чувства гордости и даже
превосходства, поскольку позволяет причислять себя не к мононациональной, а мировой
культурной традиции.
Не будет
взаимоуважения и терпимости - не будет и вожделенного сообщества.
Принцип
невмешательства. Ни для кого не секрет, что в предыдущие годы корейские
посольства неоднократно вмешивались в дела корейских организаций СНГ, оказывая
прямое давление на принятие тех или иных решений. К чему это привело? Только к
реакции отторжения. Взаимоотношения Кореи и корейских диаспор должны строиться
на принципах невмешательства.
Принцип
взаимопомощи. Взаимопомощь должна базироваться на взаимообоюдных интересах.
Когда корейцы из Кореи стали прибывать в страны СНГ, они были заинтересованы в
налаживании выгодных связей, в продвижении своего бизнеса на новых рынках.
Местные корейцы помогли им в этом. Теперь корейский бизнес в СНГ, и в
частности, в Центральной Азии, имеет столь прочные позиции, что составляет в
этом регионе достойную конкуренцию самым мощным державам мира. Что касается
помощи из Кореи корейцам СНГ, то в основном она связана с поддержкой очагов
корейской культуры (корейских школ и курсов по изучению корейского языка,
корейских СМИ, корейской эстрады и т. д.), поскольку это соответствует
представлениям южнокорейцев о "корейской идентичности". Безусловно,
помощь очагам корейской культуры нужна. Однако проблемы "корейской
идентичности" не являются самыми актуальными для корейской диаспоры СНГ.
Достаточно сделать самый простой опрос, чтобы убедиться в том какие проблемы
волнуют людей.
В-третьих,
трансформация характеристик этнической культуры и сознания - вовсе не является
кризисом в отрицательном смысле слова. Всякая этническая культура не стоит на
одном месте. Она развивается, испытывает влияние других культур. Исключение
составляет изоляционизм, который был характерен для Кореи до 19-го века.
Действительно, корейцы СНГ утеряли многое из культуры предков. Но они создали
свою, неповторимую культуру евразийских корейцев, которой они могут по праву
гордится. Кризисом это можно назвать лишь с позиций пресловутой "корейской
идентичности".
В заключение
хотелось бы отметить следующее опасение. Формирование международного корейского
сообщества - процесс не простой и весьма деликатный. Пытаясь избежать
глобальной интернационализации и стандартизации и стремясь сохранить свою
самобытную "идентичность" корейцы могут впасть в другую крайность -
национализм, являющийся формой этноцентристского и мононационального сознания.
Если учесть, что национализм достаточно распространен на Корейском полуострове,
то его политизация и распространение под вполне благозвучном лозунгом
"Global Korean Community" может противопоставить корейские диаспоры
инокорейскому этническому окружению в своих странах, что в свою очередь
обязательно негативно скажется и на международном корейском сообществе.
Список использованной литературы :
-- Foreign Ministry, Status of Overseas Koreans. Seoul, 1995.
-- Ким Г. Н.
История иммиграции корейцев. Книга первая. Вторая половина XIX в. - 1945 г.
Алматы, "Дайк-пресс", 1999.
-- Советские
корейцы Казахстана. Алма-Ата, 1992.
-- Ли Г. Н.
Корейцы в Кыргызстане. Бишкек, 1998.
-- Ким Б.
Корейцы Узбекистана: кто есть кто. Сеул , 1999.
-- Griffiths, Ann Hagen. The Korean Americans. New-York: Facts on File,
Inc. 1992.
-- Valeriy S. Khan. The Korean Minority in Central Asia: National Revival
and Problem of Identity. - International Journal of Central Asian Studies. Vol.
3, Seoul, 1998.
-- Philosophy and its Role in Human Life. 2nd International Philosophical
Congress. 1995, August, 17-19. Seoul, 1995.
-- Jeong Young Hun. Global Korean Community and the Problem of National
Identity. Korean Identity in the New Millenium. 11th International Conference
on Korean Studies. Pundang, The Academy of Korean Studies, 2000, panel 10.
-- Kim Ha Soo. The Possibility of the Korean Language as a Lingua-franca
for the Integration of the Korean Diaspora. Korean Identity in the New
Millenium. 11th International Conference on Korean Studies. Pundang, The Academy of Korean
Studies, 2000, panel 7.
-- Хан В. С.
Парадигмы и проблемы национальных движений: социально-философский анализ. -
"Известия о корееведении в Казахстане и Средней Азии". Алматы -Хельсинки , 1993, 1.
-- Han V. S. Paradigm and Problems of Nationalist Movements: A
Social-Philosophical Analysis. - Occasional Papers. Vol. 2, Seattle, 1996.
Комментариев нет:
Отправить комментарий