Ким Анатолий Андреевич, писатель
Сколько ни будет длиться на российской земле корейское время столько и будет в памяти корейцев славное имя Олега Цоя, Героя России.
Этот человек славен и велик не только подвигами, за которые государство русское наградило высшим Орденом, Звездой Героя, но и тем, что самым ярким образом представляет перед всем миром тот тип корейского человека, который загадочным образом занимает самые высокие рубежи феноменальных достижений человечества.
Миру известны два корейских государства, расположенных на небольшом полуострове, который на глобусе Земли едва можно разглядеть. Одна страна Южная Корея, другая Северная Корея. Между ними вражда непримиримая. Одна вышла на высшие уровни капиталистического производства, освоив самые передовые технологии, другая упорно держится за коммунистические идеалы и, единственная страна на всей планете, открыто и без дипломатических маневров противостоит мировому жандарму США, которые со всей своей чудовищной военной и экономической мощью ничего не могут поделать с крошечной КНДР. И что бы ни говорили об этом уже последнем оплоте ультра-коммунистического режима, который может ожидать трагический исход погибшего СССР, но несокрушимое упорство на грани безумного риска, проявляемое Корейской Народной Демократической Республикой, заводит Мирового Жандарма в тупик.
Мы, российские корейцы, отпрыски когда-то единого древнего народа, уже полтора века исторического времени живем в российской действительности, сильно обрусели, но не утратили того самого экзистенциального фермента, который делает наш древний народ таким жизнестойким и загадочно универсальным. Где бы ни оказались представители нашей черноволосой нации в Европе, Австралии, в обеих Америках, в Африке, России – всюду мы приживались, осваивали местную ментальную энергетику, осваивали I язык, внедрялись в окружающее жизнетворчество и становились с нем полноценными творцами – вдали от прародины.
Что же способствовало столь высокой приспособляемости корейцев в любой жизненной ситуации? В чем загадка такой силы выживаемости корейцев при любых обстоятельствах?
А загадка, причина, тайна, объяснение всему этому – в характере корейцев, в духовном устройстве, в их неизменной и неизмеримой вере и любви к жизни, к самой обычной человеческой жизни, Корейский менталитет лишен имперских амбиций, но несмотря на это Корея оставалась свободной, уходила из-под владычества многих великих империй, начиная от Чингисхановой, включая японскую, маньчжурскую, американскую. В итоге всего корейцы сами проникали в эти империи и создавали там большие национальные диаспоры, существуя полноценно и наравне с титульными нациями. Таково вкратце описание феномена корейского характера, уважительно признаваемого во всем противоречивом, не особенно лояльном к инородцам древнем (да и в современном) мире.
Я привел такую пространную этно-психологическую справку только с одной целью: хотел сказать, что наш любимый Герой России Олег Цой, уважаемый Олег Григорьевич, мой самый любимый соплеменник, наша национальная гордость и легенда, летчик-испытатель, в прошлом военный летчик – типичный, можно сказать, матричный, стопроцентный, добрый, несокрушимый, отважный, талантливый, щедрый, скромный, гордый, умнейший, любящий людей и любимый людьми кореец.
Встретившись с ним, невозможно не попасть под его обаяние, а узнав его, не полюбить его той самой наивысшей любовью-агапе, (по выражению древних греков), которая возникает между людьми на основе величайшего доверия и бескорыстия. Любовь-агапе не захватывает себе, а бескорыстно отдает другим. Такую любовь внушает к себе герой нашего корейского времени Олег Цой, и такую же любовь он отдает другим.
Я вспоминаю рассказ моей покойной тещи-кореянки о своем отце. Он был крестьянин, простой крестьянин, но могучий в своем крестьянском труде и мастерстве. Талант его каждый год обеспечивал ему самый большой урожай, и осенью закрома его в амбаре были доверху заполнены рисом. Но несмотря на это семье всегда не хватало риса до нового урожая, и часто дети этого крестьянина оставались голодными. А происходило это потому, что он раздавал свой урожай тем, кто нуждался, и насыпал зерно полной мерой всякому, кто приходил к нему с просьбой. И при этом добрая улыбка не сходила с его лица. Так рассказывала моя теща.
Нет, она не осуждала его. Рассказывала об отце с такою же доброй, я полагаю, как у ее отца улыбкой. С гордостью говорила, как он умело и мощно работал, каким был сильным и выносливым и никогда не говорил о своей усталости. Я запомнил этот рассказ, и образ щедрого крестьянина стал для меня олицетворением истинного корейца.
Олег Григорьевич мне представляется таким же корейцем, как этот крестьянин.
Я познакомился с ним в год 60-летия депортации корейцев с Дальнего Востока в Среднюю Азию. Российская диаспора корейцев организовала с поддержкой Южной Кореи многодневный проезд Поезда Памяти – от Владивостока до Ташкента и до Москвы. Мы ехали в одном вагоне, я был приятно удивлен, насколько просто, открыто и дружелюбно держался этот легендарный человек, самый первый в новой России кореец Герой. Эту его простоту и дружелюбие оценили и откликнулись на него в равной мере и корейцы из прародины, Страны Хангук, и люди из корейских диаспор Китая, Японии, Америки и Канады, ехавшие с нами вместе в Поезде Памяти. Они приходили в наш вагон один за другим, чтобы увидеть и поговорить с Героем-летчиком из России. А он выглядел, без формы, в спортивном костюме, ничем особенно не примечательным корейским мужичком, скуластым, смуглым, коренастым. Лицо у него было крестьянское, спокойное, со сдержанной доброй улыбкой — таким я представлял себе того доброго крестьянина, о котором поведала мне когда-то моя любимая тёща.
Пришел и один шаолиньский монах, который в дни нашей поездки организовал обучение по тибетской гимнастике, и всячески выламывал руки и ноги, выкручивал шеи всем желающим. Особенно охотно он выкручивал суставы и встряхивал, тесно обхватив за торс, хорошеньких дам из нашего поезда. И вот этот монах пришел в купе к Олегу Григорьевичу и предложил ему, почтительно назвав «дянгун», что означало полководец, военачальник, побороться на руках. А был этот «монах в серых штанах» на голову выше ростом, чем небольшой коренастый Олег, моложе него, с гибким подвижным телом и мускулистыми руками.
Олег Григорьевич неожиданное предложение монаха принял невозмутимо. В купе набилось полно зрителей. Всё с той же своей затаенной улыбкой на лице, эта улыбка не сходила с него те все шесть или семь раундов армреслинга, довольно напряженных – Олег, раз за разом укладывал на стол руку извивавшегося ужом, готового лопнуть от напряжения монаха. Не пристыженный поражением, а восхищенный и совершенно покоренный русским «дянгуном», шаолинец хотел поцеловать победившую руку, но наш Герой не дал этого сделать и резко выдернул её у раскатавшего губы монаха.
После этого, оставшись наедине, Олег Григорьевич рассказал мне следующее. Во время испытаний нового образца СУ-24 самолет не удавалось вывести из пике, отказала рукоятка управления, ее механизм заклинило. И невероятным усилием ему удалось вырвать рукоятку из заклиненного механизма, и вывести самолет из пике. Летчик-испытатель остался жив, машина нового образца была спасена. Олег говорил, что ушел от столкновения с землей буквально на метре от нее, он видел качнувшуюся траву. Впоследствии специалисты нашли, что такое усилие руки невозможно для физических сил человека. «А тут какой-то шаолиньский монах», – все с той же сдержанной улыбкой молвил наш Герой.
Мне посчастливилось побывать на его шестидесятилетием юбилее, и там я увидел большое число военных летчиков высокого звания, в их парадной форме. Они так и пришли на юбилей, дабы воздать воинские почести своему славному коллеге и собрату по небу. И то, что говорили они в своих выступлениях об Олеге Григорьевиче Цое, наполнило чувством гордости сердца всех присутствовавших на празднике гостей, корейцев и не корейцев.
Ибо все мы были россияне, и полковник Цой был Героем России.
Но его особенность среди других Героев была в том, что он был и остался корейцем, и никогда не забывал об этом. Когда его пригласили в Южную Корею гостем Военно-воздушного Флота Республики Корея, он сошел с пассажирского лайнера, и его встретили у трапа коллеги. По пути к аэровокзалу Олег Григорьевич попросил новых друзей, чтобы они постояли на месте и подождали его. И не смея нарушить закон гостеприимства, хозяева пошли на нарушение протокола. Группа военных летчиков остановилась на взлетной дорожке, а гость отошел в сторону, на свободную от бетонки с зеленой травою землю. Он встал на колени и совершил земной поклон земле своих предков.
Так велел ему его покойный отец. Он сказал: если сыну когда-нибудь первый раз придется ступить на корейскую землю, пусть поклонится ей. И сын поклонился земле своих предков, потому что он, как и все мы, помнит свои родовые корни, и они священны для него.
Комментариев нет:
Отправить комментарий