Валерий Ким. г. Кемерово
В следственном «деле» моего корейского деда Ким Он Гена, проходившего в качестве участника «шпионско-диверсионного заговора» в Ойротской автономной области, сказано, что в 1916-1917 г.г. он работал на зейском прииске. Вот только на каком? Найти ответ на этот вопрос очень трудно, так как на многочисленных притоках реки Зеи в начале 20 века работало много приисков.
Попробуем разобраться в этом сложном вопросе с помощью научно-исторической и горно-технической литературы.
В «деле» ойротского корейца Хан Лин Мена сказано, что он в 1916-1917 г.г. работал на южноякутском прииске Тимптон. В «деле» Ли Ден Сиби сказано, что он работал на прииске «в местечке Агдон за Благовещенском». Слово «Агдон» эвенкийского происхождения. Значит, Ли Ден Сиби мог работать в районе, прилегающем к эвенкийскому стойбищу. Возможно, в среднем течении южноякутской реки Нюкжи, где в 1915-1917 г.г. были заложены несколько приисков, принадлежащих промышленникам А.М. Мыльникову и Г.П. Ларину. Вероятнее всего, Ли Ден Сиби работал на прииске «Ходя» близ эвенкийской писаницы на скале Шаман. В «деле» Сан Ти Ени записано, что он работал в Иркутской губернии на Черемховских угольных копях [1].
В «деле» алтайского корейца Ким Тен Ока (1870 г.р.) из колхоза «Новая Корея» записано, что до 1917 г. он работал на золотом прииске в Бодайбо, откуда был отправлен в Мурманск. Судя по его биографии, этот кореец был родом из Северной Кореи и происходил из зажиточной семьи янбана (дворянина). Возможно, он стал корейским повстанцем, мстившим японцам за убийство в 1914 г. отца [2]. Следует также отметить, что бодайбинские прииски были частым местом ссылки корейских политических эмигрантов, агитаторов и лидеров национально-освободительного движения [3].
Комментариев нет:
Отправить комментарий