Я родился в корейском колхозе, в котором прожил до десяти лет и кроме корейского языка, «корё мар», не знал ни одного другого, а пойдя в школу в семилетнем возрасте, уроки учил наизусть. Устройство мира было ограничено большим колхозом, в котором все говорили на корейском, куда изредка долетали известия большого мира, для меня совершенно загадочного. Казалось, что там, в Городе, всё иное: люди, язык, игры, одежда, машины. Воображение рисовало картины прекрасного мира.
Когда мне было десять лет, родители переехали жить в Город, который вблизи оказался совсем другим — обыденным, с добавлением огромной нагрузки освоения русского языка, с которым справился года через три-четыре, а по истечении десяти лет совсем перестал говорить на «корё мар».
Пишу о языке, потому что он определял моё сознание, мой мир, совершенно отличный от моего детства. Теперь детство, проведённое в замкнутом корейском мире, кажется самым чудесным в жизни. У нас игры были другие, солнце вставало по-иному, мы рассказывали друг другу сказки (емар); это, действительно, было чудесное время, когда завороженно ловили каждое слово рассказчика. Сейчас понимаю, что наша игра в сказки — это традиционная корейская забава. «В старые времена приходил зимою в деревню человек, умеющий рассказывать сказки да байки. Об этом узнавал кто-нибудь из богатых крестьян и тут же приглашал рассказчика в свой дом, привечал, как дорогого гостя, а к вечеру созывал соседей и друзей — слушать сказки. И слушали ночь напролёт. Иначе не бывало, потому что истории нескончаемо следовали одна за другой. Они были удивительны, чарующи, смешны, поучительны: про любовь и разлуку, про чертей и оборотней, о жадных и щедрых, о глупых и умных, о королях, бродягах, феях, тёщах, рогоносцах, о ночных похождениях и таинственных криках с высоты небес…» — читаем у Анатолия Кима в предисловии к «Корейским байкам».
Комментариев нет:
Отправить комментарий