— Вторую книгу вы посвятили переселению. Что особенно поразило вас в этом судьбоносном событии корейской диаспоры?
— Ее обыденность. То есть подавляющее большинство коре сарам не восприняло переселение, как трагедию. Не было массовых волнений или протестов, люди безропотно делали то, что предписывала власть. Мало того, были и такие, которые радовались переселению: ветер странствий поселился в них еще с тех пор, когда они перебирались в Россию.
Это в первый раз страшно бросать обжитые места, а к 37-му году многие коре сарам уже сами разбрелись по Союзу. Впору диву даться, как люди, чьи предки, веками не покидавшие даже своих деревень, стали колесить по необъятной стране, преодолевая тысячи километров. А ведь любое переселение — это освобождение от косности, избавление от машинальности жизни, своего рода маленькая революция души. Ибо мир велик, и столько нового предстоит увидеть, познать и перенять.
Это в первый раз страшно бросать обжитые места, а к 37-му году многие коре сарам уже сами разбрелись по Союзу. Впору диву даться, как люди, чьи предки, веками не покидавшие даже своих деревень, стали колесить по необъятной стране, преодолевая тысячи километров. А ведь любое переселение — это освобождение от косности, избавление от машинальности жизни, своего рода маленькая революция души. Ибо мир велик, и столько нового предстоит увидеть, познать и перенять.
И все это должно происходить обыденно, потому что насильно мил не будешь. Вот эта обыденность позволила корейцам прибыть на новые места жизни не со злобой и ненавистью в душе, а смирением и жаждой познать новое и принять.
— Немало таких, кто воспринимает переселение как жуткую трагедию, но вы видите это событие в ином ракурсе. Почему?
— С точки зрения организованности переселения она заслуживает всяческих похвал. При массовых тысячекилометровых перебросках армейских частей по железной дороге существует планируемая норма жертв, в те годы обычно она составляла около 0,7 процента. Это при том, что речь идет о молодых дисциплинированных людях. Так вот, смертность во время перевозки корейцев составила в среднем два человека на эшелон (средняя загруженность 1200 человек).
— С точки зрения организованности переселения она заслуживает всяческих похвал. При массовых тысячекилометровых перебросках армейских частей по железной дороге существует планируемая норма жертв, в те годы обычно она составляла около 0,7 процента. Это при том, что речь идет о молодых дисциплинированных людях. Так вот, смертность во время перевозки корейцев составила в среднем два человека на эшелон (средняя загруженность 1200 человек).
Но людям хочется трагедий, ужасов и страхов, хочется сочувствия и сострадания. И потому насочиняли всякие ужасы. Как- то проводили конкурс сочинений среди корейских школьников Ташкента, где затрагивалась тема переселения. Так, кое-кто написал, что людей везли чуть ли не год, а вагоны были набиты так, что спали по очереди. Даже то, что родители мало рассказывали о переселении, служило доказательством того, что они лишний раз не хотели вспоминать тот ужас. А я думаю, что можно вспомнить, когда месяц трясешься в полутемном вагоне без окон и закрытых дверях?
Никто не отрицает, что горько, больно и обидно, когда тебя отрывают от родных мест, не спросив на то твоего согласия. Но такое было время, такая была страна Советов, за которую, кстати, так рьяно сражались и корейцы. Но и преувеличивать беды и страдания не стоит.
Комментариев нет:
Отправить комментарий