«Остров к вечеру погружается в тишину и умиротворение. Это неуловимое состояние между семью и восемью часами. Васильково-ультрамариновый налёт сумерек на крышах хижин, на узких улочках, на площадке таверны, где редкие посетители сидят на белых стульях с ажурными спинками, пьют кофе или пиво. А впереди, на пристани покачиваются рыбацкие шхуны, синяя тяжёлая вода лениво плещет и лижет борта, там отражения от судов темно-зелёные и темно-оливковые, а дальше — открывается океан, затихший до поры до времени, и на волнах его перекатываются розовые блики. Это особое настроение природы уходило, исчезало до обидного скоро, прямо на глазах.
Художник написал здесь дюжину этюдов с рыбацкими лодками.
Однажды вечером он встретил у таверны пожилого мужчину, сидящего за столиком. Человек, одетый во всё белое — белая льняная сорочка с короткими рукавами, белые брюки, белые матерчатые туфли, на голове белая кепка — курил трубку и любовался бликами зари на море. Перед ним дымилась чашка кофе. Что-то было в облике старика и его движениях — как отпивал из чашки, как курил трубку — нечто утончённое, аристократическое. Продолговатое аскетическое лицо, тёмно-бронзовое от загара, глаза глубоко посаженные, покрытые дымкой прожитых лет, мудрые. Рот выразительный, большой. Нос крупный, с горбинкой — настоящий мефистофельский нос! Он был явно не рыбак. Живописный старик притягивал внимание. А вокруг стояла тишина, напоенная грустными красками уходящего вечера. Стая чаек кружила в бухте, над баркасами, их крики казались песней грёз и несбывшихся надежд… »
Комментариев нет:
Отправить комментарий