Сегодня в 102-ю годовщину Первомартовского движения президент Мун Чжэ Ин выступил в парке “Пагода”, откуда началось народное движение за независимость Кореи от японских захватчиков.
Участник этих событий, преподаватель начальной школы в Сеуле Нам Док Ун вспоминал в свое время:
«Дни накануне марта были бурными. В городе наблюдалось небывалое скопление народа. Я не знал, что готовится демонстрация, но чувствовал, что какие-то события назревают. 1 марта рано утром ко мне постучали в дверь. В квартиру вошли двое юношей и сказали, чтобы я и вся моя семья были в парке «Пагода» ровно в полдень, и если у меня сохранился корейский флажок, нужно захватить его с собой, если нет, то мне его дадут. Но у меня сохранился национальный флажок. Он был вклеен в обложку толстой японской книги. Он ждал своего часа.
Я, жена и трое детей задолго до назначенного времени отправились в парк. Со всех районов города туда тянулись огромные процессии корейцев. Вся улица Чонно была запружена людьми – старыми и молодыми, богатыми и бедными. Мы оказались далеко от центра парка. Многие же вообще не попали в парк и заполнили улицу, прилегающие к ней площадь и многочисленные переулки. Мне не удалось услышать Декларацию независимости. Но когда раздалось громовое «Тоннип мансэ!», подхваченное тысячами голосов и появились сотни корейских флажков, я тоже высоко поднял свой флажок и со слезами на глазах кричал «Мансэ!». Я оказался в толпе, которая направлялась к императорскому дворцу. Мы с силой ворвались на территорию дворцового парка. Полиция была явно растеряна. Потрясая флажками, демонстранты кричали, что японцы отравили императора, что они хотят уничтожить корейский народ. Мне запомнилось выступление одного молодого корейца. Он говорил слова, которые запали глубоко в душу. Он нарисовал страшную, но правдивую картину того, как японцы истязают нашу страну, как они стараются уничтожить у нас всякое чувство человеческого достоинства, как они оскорбляют нас. «Можем ли мы продолжать мириться с этим?» – обратился он к собравшимся. – «Нет, не можем, не будем больше мириться!» – громко и дружно ответили мы.
Число демонстрантов на улице росло, это были и корейские интеллигенты, такие же как я, – учителя, врачи, служащие, влачившие жалкое существование. Это были рабочие сеульских предприятий, объявившие в этот день забастовку, и торговцы, закрывшие в этот день свои магазины, и ремесленники, запершие свои мастерские, и крестьяне окрестных деревень. Особенно было много молодежи, учащихся школ и студентов. Рядом с мужьями шли жены и дочери. Моя жена, осторожная и даже пугливая женщина, громко кричала вместе с другими, такими же пожилыми, как она, кореянками «Тоннип мансэ!».
Комментариев нет:
Отправить комментарий