К юбилейным торжествам 90-летия газеты "Корё ильбо" (12 октября 2013 г. Алматы) публикую давнее эссе Александра Кана, звучащее и ныне свежо и пронзительно.
Так получилось, что я вырос и
воспитывался, как впрочем большинство советских, независимо от их
национальности, горожан, в обрусевшей семье. То есть, воспитывался я в
атмосфере русского языка, на русской литературе, русских фильмах и - через
русский язык - на мировой культуре, по крайней мере, насколько это было
возможно в те приснопамятные советские времена. Корейская культура
представлялась мне неким сказочным облаком - из легенд и сказок, прочитанных
мной в детстве, облаком, непреложно разделенным жирной чертой на Север и Юг,
где с одной стороны, судя по телевизионным новостям, бастовали южнокорейские
студенты и рабочие, а с другой - браво маршировали северокорейские граждане под
высокими трибунами поднебесного Вождя. Тоже какая-то странная сказка... Плюс
советский журнал "КНДР" в цветной глянцевой обложке. Вот собственно и
все "национальное", с чем можно было соприкоснуться в то время. Я
проявил недюжинные способности в математике и физике и окончил многообещающий
технический вуз, и казалось, ничто не обещало мне узнать свою культуру более
обстоятельно. Но случилось по-другому...
Совершенно неожиданно - а на самом деле вполне
закономерно! - я, получив диплом, и, вернувшись в Алма-Ату, на волне ностальгии
по московским студенческим временем начал сочинять стихи и рассказы. Быть
может, из-за возникшей духовной пустоты и как следствие абсолютного нежелания
работать по специальности. Трогаясь по этому, - столь зыбкому, безо всяких
гарантий, и потому абсолютно не корейскому - пути я обратил свой взгляд на те
культурные корейские образования, которые, к моему счастью, все - то, что это
было счастьем, я, конечно, понял значительно позже, - находились в моем городе.
Сначала это был корейский театр, в котором я
проработал целых два года, потом первый в Алма-Ате корейский кооперативный
ресторан, в котором я работал вполне успешным официантом из-за назревшей -
семья, годовалая дочь - материальной необходимости, потом редакция корейской
газеты "Ленин Кичи", и, наконец, так называемое корейское
телевидение. Вероятно, я, пытаясь заниматься сочинительством, по началу
совершенно интуитивно осуществлял, погружаясь в национальное, свой, как ныне
принято говорить, опыт этнической идентификации.
Итак, согласно моему маршруту: сначала познание
пластического искусства, пусть архаичного, другого все равно не было, и попытка
разглядеть сквозь этот пластический узор некий прасимвол. Затем ресторанный
опыт, который я рассматривал как опыт пассивного созерцания... чужого активного
поедания корейской пищи, очевидно, также в целях обретения едоками своей
этнической идентичности. И наконец была газета, то есть Слово.
Сегодня мне совершенно очевидно, что именно
газета и стала той самой искомой культурной территорией , попав на которую, я и
начал осуществлять под знаменами "Коре Ильбо" свой - извините за
пафос! - корейский путь. Причем, я начал это достойное дело в самые благодатные
для этого времена. А именно, в те по-прежнему памятные перестроечные 90-е,
исполненные высокой и светлой романтики, дух которой, правда, вскоре улетучился
и, кажется безвозвратно.
Насколько я помню, по инициативе редактора
русской полосы "Ленин Кичи" Бориса Александровича Кима и свободного
журналиста Валентина Чена под крышей редакции собралась довольно бойкая группа
русскоязычных журналистов и литераторов. И конечно - соответственно
исторической значимости этого события! - мне стоит перечислить их имена...
Во-первых, это был поэт Станислав Ли, который собственно и привел меня в
редакцию, человек, так бы я сказал, крепкой посадки и широкой души, который
всегда умел делиться - своим сердцем, воспоминаниями, замыслами, творческими
сомнениями - с ближним, являя собой ту самую русскую соборность, неожиданным
образом взращенную на корейской почве. Эта была, конечно, Клара Лим, дочь
знаменитого корейского поэта Ен Сен Нена, мудрая, строгая, красивая и
рафинированная, впоследствии возглавившая и вполне заслуженно - приняв
руководство из мудрых рук Бориса Кима - нашу редакцию. Это была Татьяна Чен,
журналист и автор первой в Алма-Ате книги о корейской кухне и, вероятно, уже после
по совместительству сестра Валентина Чена. Затем: Святослав Ким, буйный - во
всех отношениях! - художник, этакий корейский Мусоргский, полный неуемной
решимости украсить, оформить, разрисовать, казалось, не только нашу газету, но
и весь наш земной мир. Это были Алексей Пан, как помнится, очень аккуратный
журналист и не менее аккуратный человек, вдобавок, чрезвычайно, до
подозрительности, вкрадчивый, и конечно, - здесь по контрасту! - Диляра
Тасбулатова шумная, дерзкая, богемная, по крайней мере, в то время, - исправно
просвещавшая корейского, и не ожидавшего от нее такой щедрости, читателя
творчеством Тарковского, Феллини и Бюнуэля, что вызывало неизменные нарекания
со стороны, и это понятно, старших коллег, мол, зачем нам, корейцам, Феллини? И
так, в спорах и дискуссиях, и закалялась корейская сталь. И это
были Виктор Ан, фотограф, а на самом деле неистовый, я бы сказал, гениальный
художник, временами наезжавший к нам из Ташкента, но всегда присутствовавший в
редакции своими потрясающими фотографиями, - наезжавший оттуда же и в конце
концов благополучно осевший в Алма-Ате Юрий Цай, ныне главный редактор газеты,
- человек, являвший и являющий собой для меня истинное понятие высокой
народности и народной мудрости, которые так часто, увы, извращают и выворачивают
наизнанку. И, наконец, я, Александр Кан, - что мне сказать о себе?... -
извечное, пронзительное, анализирующее голое зрение под непременно улыбчивой
маской плейбоя и бонвивана.
Итак, это и есть те имена, тот, позволю себе
сказать, пантеон, та команда, которая рьяно, с энтузиазмом перестроечных 90-х,
принялась за дело - за формирование, а точнее, построение русской корейской
газеты, и нам - здесь стоит воздать должное! - был предоставлен полный
карт-бланш тогдашним главным редактором Со Ен Хваном. И вновь спасибо - сквозь
годы - ему огромное!
Могу сказать с полной ответственностью, что мы
строили нашу газету с ощущением беспредельной свободы, что, согласитесь, не так
часто бывает и вообще равноценно большой удаче в творческой жизни, и во-вторых
и в главных, мы делали свое родное национальное издание, чего, быть
может, тогда мы в полной мере не понимали, и что всегда является необходимым и
достаточным основанием всех высоких - в самом что ни на есть конфуцианском
смысле! - устремлений.
Я бы даже сказал так, если русская литература,
как принято считать, выросла из гоголевской шинели, то русская корейская
литература и журналистика - из шинели "Коре Ильбо". Лично для меня
работа в "Коре" стала истинным, как я уже выше определил, погружением
в корейский космос, конечно же, в той степени и мере, какие могли быть возможны
в советском контексте.
Статьи, литературные страницы, интервью - все
это, особенно последнее, сталкивало меня с людьми, конечно же, старшего
поколения, по лицам и скупой косноязычной речи которых я мог читать, о чем-то
интуитивно догадываясь, корейскую судьбу со всеми ее драматическими коллизиями
и перипетиями, - людьми, которые умудрились достойно, не уничижая себя и не
пресмыкаясь перед власть имущими, прожить свою жизнь. Конечно, их было не
много, но героев и не бывает много в любом народе, и именно благодаря этим
героям, - а геройство и заключается в том, чтобы вопреки всему
оставаться самим собой, - я учился и учусь относиться с мудрым великодушием
к тем, кто не сумел жить столь же достойно, - да, с великодушием обретаемой
мудрости, ибо и те, и другие образуют твой народ.
Очень скоро и может быть, именно после встреч с
такими высокими людьми я стал понимать, что Смысл и Правда любого
этнического, не только корейского, издания заключается в очень простом и в то
же время сложном - в создании подлинного портрета твоих
соотечественников во времени, или, если говорить по самой вневременной
сути, в построенииистинного образа национальной Души. Ибо
человеческие Души при всей космичности этого понятия, всегда национальны. Тут
вспомним Освальда Шпенглера, гениально доказавшего и показавшего всему миру
единую морфологическую природу мировых национальных культур, каждая из которых
исполнена своей особенной национальной Души. Аполлоническая античная Душа,
западная фаустовская, магическая египетская... И, наконец, Корейская Душа.
Какова ее исходная форма и содержание? Вот те непраздные вопросы, которые не
оставляют меня и по сей день и которые впервые возникли у меня именно во
времена работы в "Коре Ильбо".
Итак, я попытался определить для себя высокий
смысл корейской газеты, и я глубоко убежден, что в этом, Сердечном и
Корневом, и заключается ее суть и назначение, и, если хотите, высокая
миссия, и существо этой миссии выгодно отличает любое национальное издание от
банальных и массовых, пошлых по определению "панорам-караванов"
газет, обреченных обслуживать прихоти и капризы своих, порой не адекватных
хозяев, пребывая в вечной - что тот пес, пытающийся укусить себя за хвост! -
погоне за Временем.
Очевидно, те самые герои моих интервью,
достойные люди, своим достойным существованием и оправдывающие свои
поколения, помогли мне обрести исконное и корневое, причем не только как
человеку, но и как автору. В те времена я уже вовсю учился в Литературном
институте, и именно идентичность моих персонажей и являлась моей самой главной
творческой проблемой, которая в стенах редакции и была благополучно разрешена.
А теперь справедливости ради, стоит сказать и о
том, что работа в редакции, как любой жизнетворящий процесс, столкнула меня и с
мало достойными проявлениями национального. Именно в те времена с 90 по 93-й
нарождалась новая для бывшего Советского Союза корейская тема. Во всех ее
проявлениях - научном, телевизионном, драматургическом, писательском, просто
журналистском. И конечно, работа сталкивала меня как с истинными старателями,
хотя бы в потенциальном смысле, так и с ничтожнейшими, убогими спекулянтами от
модной научно-художественной темы, которые - согласно конъюнктуре момента! -
эксплуатировали ее и по-прежнему эксплуатируют, дабы обеспечить себе, своему
существованию, материальные и социальные гаранты. Опять же, пресловутый
корейский менталитет?... Когда даже на сакральном, религиозном в самом
буквальном смысле этого слова, насколько религиозно может быть истинно
национальное, мои вечно ловкие и бодрые соотечественники пытались
и пытаются выудить для себя хоть какую-то маломальскую пользу. Слава Богу,
дураков среди корейцев нет и... вероятно, не будет, и все, вовлеченные в эту
тему, прекрасно знают, кто есть кто на корейской сцене сегодня, и кто чего на
самом деле стоит. И, в конце концов, Бог им судья!
Я говорю обо всем этом лишь потому, чтобы
заявить, причем с глубокой убежденностью, что тот самый корейский путь, о
котором мы говорим в рамках данного воспоминания-размышления, есть путь
обретения Мира, Себя, своих ближних и своих Соотечественников только и
только через построение собственной души и сердца. И только через обретение
собственной Души, возможно обрести свою национальную судьбу, но никак не через вечно
живучий смысл, и вечно прагматический корейский расчет, - что я буду иметь
с этой профессии, этого проекта, этого человека - итак, через обретение Души и
Великого Сердца, способного вместить в себя все трагедии корейской истории, вместить,
преодолеть их и двигаться дальше.
И именно под таким углом и в таком ракурсе я и
рассматриваю для себя существо и назначение корейской газеты,
которое заключается в том, чтобы являть собой корейские судьбы и Судьбу,
корейский Путь и пути, корейские сердца и одно единое корейское сердце.
И истоки этой правды, повторяю еще раз, я окончательно обрел, приложив весь
свой исторический и экзистенциальный опыт, работая в нашей общей корейской
газете.
С тех пор прошло почти 10 лет, и конечно, мы
разбежались, разлетелись, ра-ство-ри-лись, как во времени, так и в
пространстве, и может быть, увы, безвозвратно, но я более чем уверен - и пусть
меня называют безнадежным романтиком! - что для каждого из нас тот период, тот
остров в океане времени, то средоточие абсолютной творческой свободы и
абсолютных творческих открытий, которое мы проживали вместе и безоглядно,
не только самым естественным образом проросло в нашу память, но и живет,
прорастает поныне, - в нашем настоящем, а значит, и в нашем будущем.
Ибо наконец всем нам давно стоит понять, что
все мы и есть одна корейская судьба, одна корейская душа, и - один
корейский путь во всех своих - высоких, низких, счастливых,
несчастных, достойных и уродливых - проявлениях, который осваивается и
преодолевается нами, и посредством нас развивается дальше.
Куда дальше? Так куда мы все-таки идем? Как и сказал великий немецкий поэт
Новалис, говоря о человеческой жизни: Все туда же, домой! И
эта дорога, этот путь, это томление, становление, преодоление, эти горькие
утраты и эти счастливые обретения, это возвращение наконец, -
бесконечны!
Алма-Ата. 11.11.02.
Комментариев нет:
Отправить комментарий